Лечебное дело zyablikova

Поэтому я принимал не меньше 20-25 детей, и не только принимал, но и успевал оказывать экстренную помощь детскому населению, так как дежурный хирург начинал работать в "приёмнике" только с 16.00. Как бы то ни было, я справлялся и вполне успевал перебежать с одних 0.5 на другие 0.5.

В какой-то из этих дней непосредственно перед Ноябрьскими я вдруг почувствовал, что не успеваю. Больные (вернее, дети с родителями) всё шли и шли, а шаткая стопка готовых к приёму амбулаторных карт всё не уменьшалась, так как то и дело приходила маланья из регистратуры и деловито подкладывала туда новые, как будто дровец в печку подбрасывала. Две мои медсестры не переставали возмущаться, но маланья только криво щерилась в ответ – вон, доктор у вас молодой, хваткий, из Москвы, пусть работает… а то ишь!

Я возмущаться считал ниже своего достоинства, и, будучи всецело поглощён своим занятием, не следил, сколько их там пришло-прошло. Как учил Виктор Суворов, "врагов не надо считать, их надо бить", что и стало моим девизом в первые 20 лет работы.

Но когда "скорая" привезла ребёнка 6 лет с рваной раной тыла стопы сантиметров в 8 длиной, я вдруг понял, что сегодня принять всех желающих у меня не получится! До конца приёма оставалось минут 10, а потом мне надо было бежать во взрослую… но в кабинете уже сидели трое или четверо, кого я уже начал принимать-перевязывать, noblesse oblige, этих-то не выгонишь на полприёме!

Я был после дежурства через дежурство (тоже кого-то "перекрывал"). Поэтому сделал самое глупое, что только может сделать практикующий врач – выглянул в коридор и объявил, что приём я заканчиваю! так как "ввиду массового поступления" не успеваю сегодня принять всех (впрочем, очередь видела "скорую", только что доставившую свежепострадавшего, и сама могла оценить степень моей заёbанности… поглощённости).

– Для тех, у кого срочно, идите в приёмный покой, там дежхирург с 16.00! У кого не срочно, приходите завтра! в смысле, после Праздников…

Что тут началось! Разумеется, никто и не подумал сделать так, как следовало из моей сортировки. Вся очередь детей и родителей, "мамок" и "папок" человек в 25 слитно загудела, поднялась с мест и ринулась за мной в кабинет, моментально блокировав меня там и лишив возможности работать.

Содом стоял такой же, как на тонущем "Титанике", только вместо спасательных шлюпок был я, zyablikov. И все, абсолютно все, аппелировали, восклицали, настаивали, требовали чтобы я их, точнее, их с их сраными детьми, немедленно, безотлагательно, безоговорочно принял, и точка!!!

– Это что за фокусы такие, мы тут два часа сидим уже!

– Как это так "закончил приём", когда мы здесь?!

– Ему домой пора, а дети-то почему должны страдать??

– Вот примете нас всех, тогда и можете приём заканчивать!!!

Причём, никто из этих детей не истекал кровью и не был ни в шоке, ни даже в состоянии средней тяжести, а военно-полевую обстановку в моём кабинете каждый мог видеть – несколько детей с родителями уже обсели мой стол, заваленный надписанными картами и незакрытыми больничными "по уходу", в перевязочной лежал маленький ребёнок с "открытой раной"… но всё это абсолютно не добавляло мне очков, я мог с таким же успехом сидеть и пить чай с медсёстрами.

"Часы работы" большими буквами были написаны на двери кабинета, но это, как говорится, "часы, только для белых, часы". А детский хирург к "белым" у нас не относился…

Никак не ожидав подобной реакции от своих ровесников, я поступил ещё глупее, начав объяснять свою ситуацию "мамкам" и "папкам" – что через 10… нет, уже через 8 минут я должен быть на следующей работе, на приёме во взрослой поликлинике, где меня ждут… а тут я принял всех, кого мог, и гораздо больше нормы… а сейчас пусть все выйдут и не мешают мне оказывать экстренную помощь!

– У кого срочно – идите в приёмный покой, там дежхирург вас осмотрит! А у кого не срочно, приходите после праздников!!!

– Доктор, но Вы же давали клятву Гиппократа! Вы же должны оказывать помощь! – укоризненно прозвучало от какой-то «мамки» с тихой белокурой 8-летней девочкой.

(Позднее выяснилось, что у девочки "вскочил прыщик" на предплечье, который благополучно саморазрешился без лечения.)

Ничто не действует на разъярённого быка сильнее, чем красная тряпка, а на медработника, в пылу оказания помощи прикреплённому населению, сильнее, чем "клятва Гиппократа"… а я тогда только два года, как выпустился из мединститута. Справедливости ради, скажу, что сперва скосил глаза на прыщик. Не помню, что именно я ей ответил, но, видимо, что-то очень грубое – типа "я никому ничего не должен" – заканчивался 4-й год Перестройки, вполне в духе времени – потому, что мамка немедленно воскликнула:

– Нет, вы посмотрите на него – такой молодой, а уже так отвечает!!