Лечение сном. Из записок старого психиатра

Можно не входить в детальный разбор этого сновидения. Решительное событие в жизни девушки свершилось. Подчёркивается его сложность: оно находится на границе между Россией и Польшей, между знакомым ей и совершенно новым. Аффективное значение переживания подчёркивается сопоставлением с еврейским погромом (больная сама была еврейкой). Но хотя наибольшая опасность угрожала молодым девушкам, они и не думали сопротивляться. Её внутренняя противоречивость в сновидениях представлена в образе двух девушек («две души»). Речь идёт именно о ней: конец сновидения прямо на это указывает. Как говорил один психиатр, сновидение – это пьеса, в которой и автор, и режиссёр, и актёры, и зритель, и критик – всё то же лицо, видящее сон. Сновидение крайне эгоцентрично, оно говорит только о нас самих. Хотя мы можем в нём предстать во многих образах, в разных лицах. В этом сновидении фигурирует лестница: Фрейд считал, что восхождение или спуск по лестнице – типичный символ полового акта. Но можно покончить с серией сновидений студентки. Это была давняя моя пациентка. Сновидения её для меня самого дали в то время очень много, показав путь к более глубокому пониманию противоречивой душевной деятельности наших больных.

В человеческих сновидениях отражается неразрешённое, то, с чем человек не справился. Поэтому-то сновидения и стали материалом для познания внутренней жизни человека. Казалось бы, разнообразие трудностей, с которыми не справляется человек, должно быть бесконечным. У каждого человека свои собственные затруднения, свои конфликты. Так оно и есть на самом деле. Однако существуют основные мотивы человеческого поведения: с некоторыми индивидуальными отличиями они повторяются у каждого из нас. Они же могут служить источником конфликтов. Фрейд обратил внимание на один из основных источников, вытекающий из сильнейшего биологического влечения – из полового.

На другом мотиве человеческого поведения остановилось внимание ученика Фрейда, отошедшего затем от него, – Адлера. Как и Фрейд, он не избежал односторонности, преувеличений. Поведение, деятельность всех людей – и больных, и здоровых – стали им объясняться из одного побуждения, из одного мотива – из стремления к самоутверждению, «воли к власти».

Разные основания могут лежать в основе неправильной самооценки человека. Слабость отдельного органа с раннего детства ограничивает жизненные возможности: слабое сердце, больной желудок, хромота на одну ногу и многое ещё ставят ребёнка в невыгодное положение по сравнению с его сверстниками. Но не только малоценность органа – ряд положений в жизни ребёнка заставляет его почувствовать свою слабость, безоружность по сравнению с другими. Младший ребёнок в семье, избалованное единственное дитя, нелюбимая дочь-Золушка – все они несколько разными путями приходят к тому же: к чувству собственной малоценности. Но сознание человека не мирится с этим чувством. Из него вырастает стремление к компенсации, то есть стремление быть сильным, утвердить себя в жизни. И чем больше сознание слабости, тем больше стремление к самоутверждению, воля к власти: из компенсации родится сверхкомпенсация. Стремление к самоутверждению является общечеловеческим свойством. Человек большой одарённости становится благодаря ему гением. Тугоухий Бетховен стал величайшим музыкантом. Один из известных ораторов древности – Демосфен был заикой.

Но чаще стремление к самоутверждению, влечение к власти приводят к иным результатам. Человек сходит с прямого пути. Превосходства над окружающими он добивается ложными невротическими путями. Человек болен, ему уделяется внимание, он в центре забот. Следовательно, цель достигнута ценой невроза. Это может быть истерический паралич, утрата зрения, навязчивый страх и т. д. – всё это якобы разные способы «аранжировки жизненного плана». Незачем дальше рассказывать об учении Адлера. Многое в нём кажется надуманным. Невротик Адлера – это карикатура на буржуазного дельца, живущего в обстановке постоянной конкуренции, преисполненного единственным желанием превзойти, подчинить себе всех соперников. Но и адлеровское учение имело свои положительные стороны: оно помогло лучше оценить роль самолюбия, честолюбия и других форм самоутверждения. Адлер также пользовался анализом сновидений, но он не искал позади них бессознательных влечений: для него сновидения являлись попытками разрешить какие-либо затруднения.

Описывать сновидения – нелёгка вещь. Чтобы они были понятными, нужно слишком много сказать о самом человеке, сказать о таких оттенках личности, которые познаются в постоянном общении, но которые даже не просто бывает определить в словах.