Лечение сном. Из записок старого психиатра

Опыты над собаками показали: между бодрствованием и сном нет резкой границы. От одного состояния к другому ведёт ряд переходов, промежуточных состояний. И.П. Павлов назвал их фазовыми состояниями. Обычно эти фазовые состояния бывают кратковременными: переход ко сну совершается быстро. Особыми приёмами, трудными задачами у собак со слабой нервной системой можно вызвать их на длительное время.

Одно из фазовых состояний собаки и бредовое заболевание человека обнаруживают неожиданное сходство между собой. Бредовых больных одолевают мысли, противоположные их взглядам, желаниям: при ультрапарадоксальной фазе у собак перестают действовать привычные раздражители, и появляется слюна на раздражители тормозные, не подкреплявшиеся пищей. И у тех, и у других оживляется то, что было заторможено. И.П. Павлов высказал мысль, что бред может зависеть от стойкого ультрапарадоксального фазового состояния в мозгу больного. Это было смелое предположение. Многие психиатры просто не поняли его. А между тем у той же Вишневской вся её нервная деятельность действительно была затруднена, заторможена. Ей трудно было думать, решать. И.П. Павлов отметил это не только у неё, но и у многих других бредовых больных.

В течение нескольких лет и на большом числе бредовых больных мы проверяли Павловский взгляд. У всех бредовых больных, которых мы наблюдали, нам без труда удалось доказать наличие мозгового сна. Иногда он выражен был резко, охватывал весь или почти весь мозг. Самый вид больных говорил об этом: вялые, медлительные, она часто зевали, легко впадали в настоящую дремоту. Но у некоторых больных сон был частичным. Он ограничивался только частью мозга, только некоторыми клеточками мозговой коры. Теми клетками, на долю которых выпала трудная задача. Это может показаться странным: частичный сон мозга, сон на фоне бодрствования. Физиологическая лаборатория показала возможность такого совмещения.

«В основании бреда лежат два физиологических явления – патологическая инертность и ультрапарадоксальная фаза, то существующие врозь, то выступающие рядом, то сменяющие одно другое». Вот слова И.П. Павлова. Они дают ключ и к «радиоперекличке с богом».

Мы не знаем точно первой причины, которая вызвала ослабление нервной системы Крылова. У него (как, впрочем, и у многих бредовых больных) были некоторые признаки, свидетельствовавшие об органическом заболевании мозга. Сюда относятся неровная форма зрачков, незначительное косоглазие, неравномерность носогубных складок и некоторые другие симптомы. Самые различные болезни могут лежать в основе подобных изменений: сифилис, ревматизм, бруцеллёз, малярия и т. д. Но эта первая причина осталась нераспознанной. Бред у Крылова появился только под влиянием жизненных трудностей. Нам известно о двух крупных затруднениях, выпавших на его долю: его половая слабость (и связанный с нею конфликт с женой) и судебное дело с несправедливым, как он считал, приговором. Вот с этими двумя задачами (а может быть, их было и больше) и не справился его мозг, уже предварительно ослабевший.

Очень характерным было начало его болезни. Он, бывший комсомолец, безбожник, вдруг услышал голоса бога-отца и судьи, высказывавших идеи антисоветского характера. Это же и есть фазовое состояние. Взяли перевес представления, которые, конечно, были его же собственными, но которые он оттеснял, с которыми он боролся. Религиозным человеком перед болезнью он не был: об этом свидетельствовали все, кто знал его раньше. Ожили старые представления о боге, те представления, которые сложились ещё в детские годы и были, казалось, прочно заморожены под влиянием дальнейшего жизненного опыта Крылова.

Болезнь его прошла через ряд этапов, но личность Крылова пострадала мало. Он отнюдь не был слабоумным. Помимо тех пунктов мозга, которые «сломались», болезненно изменились, во всём остальном Крылов был почти прежним. Отсюда и то впечатление притворства, которое он производил. Можно сказать, что больные мысли он защищал здоровыми средствами, с присущей ему хитростью, смёткой.

В то время, когда я встретился с Крыловым, ничто в его поведении не говорило уже как будто за фазовое состояние, в котором впервые появилась «радиоперекличка». Отмечалось иное. На это обратил внимание как раз Иван Петрович Павлов. И в словах, и в поведении Крылова как основной болезненный симптом обнаруживалась инертность. Он был чрезвычайно однообразен, стереотипен во всех своих привычках, поступках. Исключительно трафаретным, точно отлившимся в стереотип, были и все мысли, все его суждения.

И.П. Павлов объяснил галлюцинации Крылова следующим образом: «Слова божьи – это его слова, конечно, которые у него получают такой застойный характер. Одни клетки, которые не связаны с больной темой, он их чувствует нормально, а эти сопоставляются с ними по своей резкости, так как в них инертность раздражительного процесса: он и представляет их чужими».

Объяснения, которые И.П. Павлов дал бреду и галлюцинациям, могут показаться очень сложными. Но ведь и сама психическая деятельность человека бесконечно сложна.