Лечение водой

Витек, стоя за кассой, не обращал на них ни малейшего внимания… может, до сих пор их не увидел? Марина, конечно, заметила, что Витек только смотрит на кассу и клацает по клавишам, когда подходит редкий покупатель. Ей стало досадно, но тотчас она сказала себе, что это даже лучше – тогда ему уж точно и в голову не придет, что она может где-нибудь выследить его… «Да, так лучше!»

И вдруг она почувствовала, что именно сейчас, совсем скоро и надо действовать. «Надеюсь, папочка Марата как всегда лежит пьяный… надеюсь», – да. Она очень на это рассчитывала!

– Слушай, пойдем-ка отсюда, – сказала она Пашке вполголоса.

– Как… т-ты ничего не собраешся… что ты все я не понимаю…

– Тихо. Говорю, пошли теперь отсюда.

В результате они вышли через оранжевую створку «без покупок».

– Он же нас и не увидел. Ты что, передумала? – сказал Пашка. Уже на улице – и у него как-то разом выправился голос, так бывало. – Зачем все эти финты?

Глаза у Марины лукаво, расслабленно поблескивали, как от тихой любви, а веснушки золотились – в полуденном свете.

– Да! Передумала, – весело-открыто ответила она. Это звучало почти как «не судьба!», будто отказывала в свидании… но за этой романтически-хитрой улыбкой…

Она теперь только и хотела, что быстрее избавиться от Ловчева. Но это надо сделать аккуратно. «Да… раз Витек здесь… но скоро он уйдет, а я… главное, чтоб отец Марата…» – вертелось и вертелось у нее в голове.

– Да если бы Витек нас и увидел… он никогда не поверит, что мы с тобой встречаемся.

– Вот это как раз и хорошо.

– A-а… я понял. Да. Я понял… Да и все равно он ведь знает и о Максе и об Илье… обо всех…

– А это вообще тебя не касается.

– Хорошо. Но послушай… эй! Куда ты теперь?

Марина обернулась на ходу.

– Мне нужно по разным делам. И к подруге зайти. Потом, может, скажу тебе, как продать телефон за пятнадцать тыщ, понял? А сейчас не иди за мной. Все. – Она пошла по проспекту…

…Но только для отвода глаз. Потому что стоило Ловчеву развернуться и направиться восвояси, Марина тотчас пошла назад и свернула в проход, который вел на задний двор магазина. Она уже снимала бинт на ходу и потом выдернула картонку; выбросила все это в первую попавшуюся урну.

Машина Витька стояла рядом с небольшим товарным грузовиком, ближе к железным подъездным воротам, и была едва видна, если смотреть на нее с дороги.

Марина взглянула на часы… оставалось еще пятнадцать минут до часу дня (когда заканчивался рабочий день Витька). Она ускорила шаг, даже иногда переходила почти на бег, но часто оглядывалась и посматривала на Витьков-скую машину – боялась, что он может уехать в любой момент… и по сторонам… На задней фаре машины «прикрепился» желто-радужный световой шестиугольник… как игрушка… как опознавательный знак?.. Что машина еще здесь…

Марина добежала до девятиэтажки в конце двора. И все думала про себя о папочке Марата: «Главное, чтоб ты как всегда был в соплю… пожалуйста, пожалуйста… Руслаша, умоляю тебя… будь пьян». И облегченно вздохнула, когда, поднявшись на этаж и отперев входную дверь, услышала характерное, гундосое сопение.

Только на секунду у нее закралось сомнение: может, в квартире есть кто-то еще? – тогда все обломилось…

Марина прокралась в большую комнату…

Зрелище было весьма колоритным. На кушетке спал толстый, лысый мужик в черной байкерской куртке, с руками, изрисованными розовыми и коричневыми татуировками… самой кушетки почти и не видно – мужик был огромен… но лежал калачиком и шумно сопел. Широченное окно позади… И большой алюминиевый скат соседнего дома, подходивший прямо к нижней раме. И казалось, мужик в этой позе скатился по скату в комнату из какой-то фабрики механического мира; по расширяющейся солнечной перспективе… а может, с завода, гул которого слышен и отсюда? А к скату подходит труба – из бесконечной сети, ветвящейся по городу?

Огромные размеры окна только подчеркивали всеобъёмное ощущение.

Слева от ската виднелся фрагмент улицы, по которой недавно бежала-шла Марина – та самая дорога и задний двор магазина…

Марина пригляделась: Витьковская машина так и выглядывала из-за грузовика, и солнечный шестиугольник на фаре… он был виден и отсюда – против всех законов перспективы… и совершенно не изменился, не поменял формы. Неужели это и правда хрустальная игрушка, а не солнце?

Марина ненадолго успокоилась, расслабилась, когда снова увидела солнечный шестиугольник… Затем осторожно прошла к вешалке в углу комнаты, на которой висело Маратово пальто – за ключами…

…Мотоцикл стоял возле дома, на бетонированном кирпичном возвышении, метра в полтора высотой. Сияющий руль и округлое зеркало – на фоне желтеющей полоски дальнего горизонта и желто-вздымленных облаков на небесной глади.

Сбоку возвышения к темно-коричневым кирпичам зачем-то была прибита железная решетка, напоминавшая оконную. И от этого казалось, мотоцикл стоит очень высоко, на краю дома.

Марина, держа подмышкой шлем, остановилась и, рассматривая мотик, подумала: «Какой же все-таки красавчик – сверкает, сияет – вот бы Марат отдал мне его ко днюхе… а себе новый пусть покупает».