Лечение водой

Пока Гамсонов в своей новой комнате настраивал выделенный Интернет, неуснувшие мухи, летая и то и дело садясь на светящийся экран ноутбука, никак не давали сосредоточиться. Он выходил из дома несколько раз, и когда возвращался и входил в комнату, одна из мух всегда почему-то сидела на упаковке от телефона «Phillips», и неизменно внутри буквы «Р», словно это было стартовое положение, с которого она собиралась начать донимать.

В конце концов, Гамсонов спросил у соседки из смежных комнат липучку от мух… когда Наталья Олеговна Полежаева случайно заглянула к нему. Эта женщина, лет под пятьдесят… такая спокойная и странно проникнутая озаренной уверенностью… она сразу словно за что-то зауважала Гамсонова. А ведь он почти и словом не обмолвился.

«Все же Переверзин оказался молодцом – подыскал, что надо», – думал Гамсонов.

Полежаева действительно не задавала вопросов. И это как-то очень подходило к замедленному покою, который он чувствовал.

Гамсонов прекрасно понимал, что покажется «занятным». Все эти разобранные сотовые телефоны, КПК и пр., которых он навез с собой за несколько дней… Он осторожно спросил, можно ли пожить здесь месяц-другой – будто его приятель Переверзин ни о чем заранее не договаривался.

Теперь Наталья Олеговна стояла в медово-размыленных полосах света. Ее фигура казалась странно млеющей, но четкой. Мысок шлепанца – в остром углу солнечной зоны на полу.

Гамсонов смотрел на женщину. Не переставая нажимать клавиши на ноутбуке.

Косые послеполуденные лучи золотили волоски на его крепких, крупных руках. Без проступающих вен и нарочитых мускулов.

Он полулежал на кровати, в спортивных штанах и широченной майке, но все равно можно было распознать массивные части торса. Ноутбук – прямо перед ним, повыше колен.

Сверкающие горстки шурупов на столе, несколько вровень лежащих стилусов для КПК, микросхемы, адаптеры на кровати… отьединенные пластиковые корпусы сотовых телефонов на стеллаже… все это выглядело какими-то пригоршнями сокровищ… А Гамсонов властелин-обладатель.

Наталья Олеговна шевельнула губами, но тут у нее за спиной пробили настенные часы… Четырнадцать-тридцать.

Женщина, развернувшись, посмотрела на сияние циферблата в коридоре, быстро вышла…

Через несколько секунд… Он расслышал тихий, осторожный звук наливающейся воды… Он представил себе бликовые отражения солнечного света.

Цвет точно такой, как сияющие клены на улицах…

Ill

Играющие оранжевые частоколы среди моря молочно-янтарных фигур, которые не двигались часами. Тени листьев позади листьев. Фрагменты теней, уголки… удивительно просвечивают кленовые листья!.. Они как бумажные. Жужжащие мухи… шмыгают так быстро… в плавной теплоте……………….

……………………………………………………………………………………….

Странная, завороженная обстановка и клены никогда не нагоняли сонливости. В этой солнечной, всевидящей праздничности, в этом ярком спокойствии часто слышались взбудораженные, резкие движения стали, то трещоточные, то бухающие, – словно металлический лист с силой грохался на землю… А иногда что-то тяжело смыкалось или рывками катилось по полу огромное колесо или шар…

Эти отголоски будоражили, странно не нарушая чувства покоя; напротив, даже придавали ему устойчивости.

Потом Гамсонов узнал, что они с местного завода. А раньше приметил стройку неподалеку от дома. Он вышел к ней и увидел разрытую землю и откинутые плиты… и бело-красные ленточки, натянутые между штырями. Горы песка за другими горами и железные бытовки, на которых лезвийно сиял солнечный свет.

«Да! Эти отголоски, наверное, отсюда!» – резко сказал он себе. Но… тотчас понял, что нет – здесь звуки другие. Просто пара грузовиков с цементом гудит – все… а строящийся дом… казалось, там сейчас нет ни одного рабочего. И этажи пустовали – в темных отсеках полная тишина.

И действительно там никого не было. Только солнечный свет замер на строительных блоках возле дома и больших кусках полиэтилена…

Но страннее всего выглядели бытовки… такие идеально чистые, железная обивка прямо отдраина – даже непонятно, как это могло быть…………………….

……………………………………………………………………………………….

…А позади стройки вдали возвысилось несколько новотипных домов. Гамсонов смотрел на них… они как знаки из столицы, да. Делового мира, с которым он шел рядом уже больше пяти лет…

Именно «рядом», а не поддаваясь; не становясь частью и не работая на его развитие. А только проникая в уязвимости…

Да, теперь, когда Денис оказался в новом городе… на короткое мгновение у него возникло чувство… он может оценить некий результат, к которому пришел в последние годы. Он никогда не был одной из миллионных деловых ячеек и не будет – боже упаси. Он всегда просачивался в узкие зазоры, насыщаясь остатками производства. Незаметно… но конечно, все знали о существовании таких, как он! Только никто точно не сможет определить местонахождения – и Гамсонов всегда хитро подсмеивался над этим.