Лечить или любить

— Вижу, — согласилась я. — Ребенок играет. А в чем дело?

— Янек, выйди! — решительно скомандовала мать. — Подождешь в коридоре.

— Но я же еще не закончил, — возразил мальчик, заплетая косу очередной кукле.

— Ты слышал, что я сказала?!

— Янек, если хочешь, можешь взять кукол и их одежду с собой, — предложила я. — Там закончишь.

Честно говоря, я была уверена, что мальчик не вынесет свою кукольную игру в коридор на всеобщее обозрение, и просто изображала поиски компромисса — должна же я была узнать, что хочет сообщить мне мама!

— Спасибо, — Янек лучезарно улыбнулся. — Можно я еще кастрюльку возьму и ложечки с тарелочками? Их же потом накормить надо будет…

— Да, конечно, — я рассеянно кивнула.

— Он и в саду, и во дворе играет только с девочками! — трагически заломив бровь, сообщила мать.

— Не вижу в этом ничего опасного для его жизни и здоровья! — парировала я.

— Еще он рисует принцесс.

— Надо же. Вы не принесли рисунки?

— Принесла. — Мама достала из сумки и протянула мне толстенный альбом, где в каждую страницу-файлик был вложен рисунок.

— Н-да-а, — сказала я, ознакомившись с содержимым альбома.

На всех без исключения листах были изображены уныло похожие друг на друга златовласки или жгучие брюнетки в пышных платьях с кринолинами. Отличались они только прическами.

— И что говорит про это сам Янек?

— Что он будет парикмахером. Но это его моя подруга научила…

— Что ж. Давайте с самого начала…

Янек родился у матери-одиночки. Мать с отцом никогда не были женаты, а теперь отец и вовсе затерялся где-то на просторах России. Жили втроем — Янек, его мама и дедушка, отец матери. Бабушка умерла пять лет назад, почти сразу после рождения внука. Дедушка, работающий полковник в отставке, очень переживал смерть жены, но, несмотря на эго, вполне эффективно поддерживал дочь в ее одиноком материнстве — отводил Янека в садик, гулял и занимался с ним, наводил в доме образцовый порядок.

— Он такой «настоящий полковник», понимаете? — грустно констатировала его дочь. — К тому же поляк, Тадеуш Войцеховский, шляхтич и по происхождению, и по духу.

— Понимаю — воин и дворянин. И что же?

— Уже год идет война. Янек умолял меня, и я купила ему куклу с длинными волосами, которые можно по-разному укладывать. Дедушка выбросил ее в мусоропровод и купил ему вездеход с радиоуправлением и очень красивую коллекцию солдатиков. Вездеход Янек, кажется, даже не распаковывал, а с солдатиками играет — в парады и торжественные похороны с оркестром. У Янека были очень красивые кудри — дед постриг его под бокс. У моей подруги детства есть сын — ровесник Янека, самый обычный мальчишка — играет в машинки, в футбол, дерется все время. Мы с ней, когда почти одновременно забеременели, мечтали, что наши дети будут дружить. Но теперь ее сын все время бьет моего — мы уже устали их растаскивать. Дед Алену знает с песочницы и мальчишку ее всегда привечал. Но тут как-то сказал: «Ну что же они у вас никак подружиться-то не могут?!» А Аленка, она острая на язык, так и отвечает со смехом: «Да ничего, дядя Тодя, не подружились, так, может, по моде нынешних времен и судя по вашему Янеку, когда-нибудь поженятся!»

Дед к вечеру напился, едва не первый раз после материных похорон, и не велел мне больше Аленку в дом пускать. И куклу тогда же выкинул. А потом Янека спрашивает: «Тебе чего, действительно мальчики нравятся?» Тот отвечает: «Нет, деда, девочки. А мальчики не нравятся совсем, они дерутся, дразнятся и из пистолетов стреляют».

А потом стал по ночам просыпаться и плакать. Прибежит ко мне в кровать, прижмется, а дед через стенку орет: «Немедленно верни его на место!»

— Господи, какой бред! — воскликнула я. — Немедленно оставьте мальчишку в покое, пока не довели до невроза. Пусть играет с теми, кто ему нравится, и в те игры, которые доставляют ему удовольствие. Ну скажите мне: чем было бы лучше, если бы он рисовал одних монстров или танки?! Купите ему новую куклу и скажите отцу: доктор прописал.

— Так вы думаете, ничего страшного?

— Да, я так думаю. И — приведите ко мне деда!

— Я попробую… — с сомнением проговорила женщина.

«Настоящий полковник» идти в детскую поликлинику, по всей видимости, отказался, и больше я их не видела.

*

— Скажите, пожалуйста, я — гомик? — невысокий большеглазый подросток с длинными вьющимися волосами, красиво перевязанными лентой на манер кинематографических мастеровых, смотрел на меня со спокойным доверием.

— Э-э-э… — заблеяла я и наконец сформулировала: — Послушай, но откуда же мне это знать?! Я тебя в первый раз вижу…

— Вы меня не помните?

— Прости, нет. А ты уже здесь был?

— Да. Давно. Мы с мамой приходили. Вы мне кукол давали. Я запомнил, потом всегда, когда приходил с мамой в поликлинику и проходил мимо кабинета, думал: вот, здесь много игрушек, вот бы в них поиграть…

Я улыбнулась его воспоминаниям, но все равно ничего не вспомнила. Только когда в разговоре всплыл дедушка-полковник и альбом с принцессами, память наконец сработала.

— И что же теперь? Сколько тебе лет?

— Тринадцать, скоро будет четырнадцать.

— Как дела в школе?