Лечить нельзя помиловать (СИ)

На кожу, глаза, дыхательные пути наносим тонкий слой собственной магии — защитный барьер от пакости из магической ловушки. Поверх перчатки, маску, накидку из водонепроницаемого материала. Счет идет на минуты, но облачаться заранее нельзя — защита дезинфицируется непосредственно перед контактом с пациентом. Можно приступать к четвертому пункту — определению состояния пострадавшего.

— Потеря сознания, нарушение дыхания, кислородное голодание, — пальцы считывали информацию быстрее, чем язык выговаривал вслух. Мне же еще карту потом заполнять. — Кровотечения нет.

Бледное лицо с синюшными прожилками сосудов осунулось до критических показателей. Голова капитана напоминала гипсовый череп, обтянутый пергаментом, на котором лишь по везению не лопалась истончившаяся кожа. Но жив. Жив, сволочь!

— Полный односторонний перелом ребра, черепно-мозговая травма. Кто-нибудь, помогите его подвинуть! — правую сторону тела зажало плащом.

Сердце стучало реквием, то выламывая грудную клетку, а то ухая в пятки. Переломы — ерунда, чинится на раз-два. Куда страшнее то, что скрывается справа под тканью. Ибо сунувшаяся в плечо стрелка-скан с визгом выпрыгнула обратно, сигнализируя о смертельной опасности.

Подскочивший эрл Бэкк плюнул на безопасность и когтем вспорол часть плаща, открывая доступ к телу.

— Что это?!

— Полный каюк, — от увиденного внезапно накатило спокойствие. — Нашему капитану катастрофически не везёт на конечности.

Правая ладонь маркиза напоминала сожженную головешку. Почерневшая и вспухшая коряга вместо руки от пальцев до плечевого сустава. Нет, она была цела, ни единой раны, но… Принадлежать могла лишь мертвецу, а вовсе не человеку. Позади раздалась грязная, полная отчаяния, ругань оборотня, в порыве ужаса выпустившего все когти. А я бы с удовольствием закричала, подобно Ариадне. Если бы могла.

— Это не спасти.

— Эрла…

— Мортимер, я знаю. Но всё куда хуже, чем кажется: прямо сейчас вредоносная магия уничтожает дар его благородия.

Миллиарды клеток незнакомой, агрессивной, полной ненависти и злобы магии вгрызались в огненные ядра Алеона, разрушая их до основания. Кто бы ни задумал ловушку, но он гений — неизвестная дрянь бежит по венам, имитируя полное магическое выгорание, которого страшатся колдуны. Даже хуже, ядра дара не пустеют, а расщепляются и исчезают на глазах.

А заодно эта тварь посягает на мой дар, почти добравшись до шеи маркиза, где нервно застыла диагностическая золотая стрелка. Эрл Бэкк оказался прав. Капитан почти убит.

— Что же делать?

— Щадящую ампутацию по шею. Хотя поздно, — горько отмахнулась я. Слёз почему-то не было.

Наверное, я не имею на них права. Многие хирурги не оперируют друзей и родственников — мешают эмоции, сбиваются настройки профессионализма. За пять лет в королевстве я не обросла этими сомнительными свойствами — родными, близкими, дорогими людьми, а тех, за кого переживала, лечила превентивно. Это удобно.

Никогда не привязывайся к пациентам, которых можешь потерять.

— В моем чемодане лежат таблетки валерьянки, дайте леди Коллет, — отозвав из тела пострадавшего диагностический поток, я стянула перчатки и сняла маску.

— Эрла Алевтина! — взвыл оборотень, хватая меня за плечо.

Пока еще эрла. На ладони взметнулся золотистый вихрь, эффектно разрастаясь вверх. Маленький смерч, которого вызывают крайне редко, скучающий в глубинах кругов кровообращения.

— Я заплачу за него, — горло опять резануло болью. Каждый раз больно.

«Согласна ли ты, эрла Алевтина Пономарёва, воздать богам за исцеление, смиренно принеся в жертву то, что потребуют небожители?» — слезы наконец-то закипели на глазах, удачно прикрытых веками. Никто не должен об этом знать. Даже медколлегия, даже Лютер не знал о последней грани таланта.

Почему в Объединенном королевстве сильнее всего почитают Ахаву и Сетра? Потому что любовь и магия — две половинки одного целого. Магия — есть любовь к творению. Любовь — есть магия жизни. Исцеление — магия, построенная на любви к ближнему. Кажется, в эту секунду я поняла, какие именно боги наградили меня талантом.

— Согласна, — влага намочила ресницы. — Только не дар, пожалуйста.

Золотистая вспышка поглотила свет, запахи и звуки, оглушающе обрушившись на сознание. Каждый пациент говорил, что условия сделки звучат по-разному: кто-то сразу слышал голос в голове, кто-то спустя время испытывает отвращение к тому, что любил раньше, а у кого-то не получается выполнять физические действия и настигает страшное понимание — это и есть плата.

Меркнущее сознание уловило смутный силуэт. Где-то гудели голоса, а под ногами разворачивалась лестница в небо, полная темных провалов. Золотой свет окутывал ступеньки, завлекательно прокладывая дорожку: ступи, поднимись, тебя ждут. Только неясно, ждут наверху или внизу, куда запросто можно свалиться через жуткие черные дыры. Я не могу идти! Не могу! Одной не подняться наверх, не перепрыгнуть через темноту.

«Ты заплатишь…» — мелодичный женский смех в голове разом оборвал мысли.

От прозвучавшего условия градом покатились слёзы.

Глава 32