Лед

— Нам удалось вынудить его сознаться в насилии над подростками в лагере, — ледяным тоном ответила д’Юмьер. — Но говорить он отказывается.

— Есть срок давности?

— Нет, поскольку появились новые обстоятельства и мы снова открываем это дело. Мартен, я надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Они взглянули друг на друга, потом Сервас ответил:

— Я тоже надеюсь.

Голова кружилась все сильнее и начала болеть. Он направился к автомату, купил бутылку минеральной воды и, прежде чем снова сесть за руль, выпил таблетку из тех, которые дал ему Ксавье.

Как сказать им о его гипотезе без того, чтобы Конфьян не начал метать громы и молнии, а д’Юмьер не оказалась в затруднительном положении? Его тревожил этот вопрос. Ему хотелось выложить карты с легким сердцем и очень нужна была поддержка. Кто-то должен был сказать Сервасу, что он на правильном пути. Можно двигаться дальше, не боясь обжечь себе крылья. Он посмотрел на часы: 21.12.

Компьютер…

Диана нажала кнопку включения. В отличие от компьютера Ксавье этот был запаролен. Так, посмотрим… Она взглянула на часы и поняла, что уже около часа находилась в кабинете Лизы.

Проблема состояла в том, что хакером Диана была никудышным. Битых десять минут она пыталась подобрать пароль, вертела имена Юлиан Гиртман и Лиза Ферней так и сяк, но у нее ничего не выходило. Берг полезла в ящик стола, где лежала папка с личными документами, и один за другим вводила номера телефонов и социальных карточек в прямом и обратном порядке, потом дату рождения, полное имя — Элизабет Джудит Ферней, пробовала разные сочетания инициалов с датой рождения. Безрезультатно. Черт!

Ее взгляд упал на саламандру.

Она набрала «саламандра», потом «арднамалас».

Ничего.

Диана покосилась на часы в углу экрана: 21.28.

Она еще раз рассмотрела диковинное существо и, повинуясь внутреннему импульсу, приподняла статуэтку и перевернула. На животе красовалась надпись: «Van Cleef & Arpéis, New York». Она ввела название фирмы в компьютер. Не помогло. Вот холера! Это уже смешно. Просто какой-то дурацкий шпионский фильм! Берг попробовала набрать название задом наперед. Ничего… А ты чего ждала, старушка? Ты не в кино! Она набрала аббревиатуру VC&ANY, но опять мимо, попробовала задом наперед: YNA&CV…

Вдруг экран замигал. Есть! Диана не поверила своим глазам и стала ждать, пока осветится фон со всеми иконками.

Что ж, партия начинается… Но время бежит быстро: 21.32.

Оставалось только молиться, чтобы Лиза Ферней действительно не вернулась до утра.

Электронные письма…

Добрая сотня из них исходила от таинственного Деметрия.

Иногда в колонке имен отправителей стояло: Зашифрованный мейл.

Диана открыла одно из таких писем, но обнаружила только вереницу непонятных значков и поняла, в чем тут дело. В университете ей приходилось с этим сталкиваться. Истек срок действия сертификата кодировки, вследствие этого получатель не мог расшифровать послание.

Диана быстро соображала, что делать.

Обычно, чтобы избежать этой проблемы, письмо сохраняют в другом формате, к примеру в HTML. На месте Лизы Ферней она так и поступила бы. Берг открыла «Мои документы», затем «Полученные сообщения» и сразу же увидела, что к чему. Папка называлась «Деметрий».

Лиза Ферней не утруждала себя излишними предосторожностями. Она знала, что компьютер и так запаролен, да и вряд ли кто осмелится в нем рыться.

Лиза!

Я в Нью-Йорке до воскресенья. Центральный парк занесло снегом, а холод, как на полюсе. Это потрясающе. Я думаю о тебе. Иногда по ночам я просыпаюсь весь в поту, потому что мне снилось твое тело и твои губы. Надеюсь приехать в Сен-Мартен через два дня.

Эрик

Лиза!

В пятницу я улетаю в Куала-Лумпур. Сможем мы увидеться до этого? Я не выхожу из замка. Приезжай.

Эрик

Где ты, Лиза?

Почему не даешь о себе знать? Ты не хочешь меня? У меня для тебя подарок. Я его купил у «Бушерона». Очень дорогой. Тебе понравится.

Любовные письма. Их десятки, может сотни, рассортированные по годам…

Лиза Ферней их педантично сохраняла. Все. Они подписаны одним именем: Эрик. Он много путешествует, богат, и его желания более или менее упорядоченны. Эрику нравятся яркие образы, он болезненно ревнивый любовник.