Лед

— Папа, я решила провести каникулы с тобой. Только мы вдвоем, ты и я, и подальше от Тулузы.

Она завела речь о Хорватии, с ее бухтами, гористыми островами, историческими памятниками и солнечной погодой. На каникулах ей хотелось и развлечься, и позаниматься спортом. По утрам бег и плавание, днем отдых и осмотр достопримечательностей, а по вечерам танцы или прогулки по берегу моря. Программа была определена. Иными словами, Сервасу придется привести себя в форму.

Вследствие этого он натянул старые шорты и футболку, зашнуровал кеды и отправился на берег Гаронны. Погода стояла пасмурная, кое-где висел туман. Обычно Сервас носа на улицу не высовывал раньше полудня, если не был занят на работе, а тут вдруг ощутил, что в воздухе над розовым городом растеклось умиротворение, словно воскресным утром все подлецы и придурки отменили свои мерзкие шоу.

Он бежал спокойным, ровным шагом и обдумывал слова Марго: «Подальше от Тулузы». Почему?.. Отец снова увидел усталое и грустное лицо дочери, и в нем зашевелилась тревога. Наверное, в Тулузе у нее было что-то, от чего ей хотелось убежать… Что-то или кто-то? Он вспомнил синяк у нее на щеке, и его охватило дурное предчувствие.

Секунду спустя у Мартена закололо в груди…

Слишком резво начал.

Он остановился, еле дыша, уперев руки в колени. Легкие жгло как огнем. Футболка промокла от пота. Сервас посмотрел на часы. Десять минут! Он продержался только десять минут, а думал, что бежал по крайней мере полчаса. Черт побери, как он вымотался! Едва стукнуло сорок, а тащится, как старик! Пока он жаловался себе на себя самого, в кармане завибрировал телефон.

— Сервас, — прорычал он в трубку, словно рыгнул.

— Что с вами? — раздался голос Кати д’Юмьер. — Вы нездоровы?

— Я занимаюсь спортом, — рявкнул он.

— Полагаю, вам действительно следует подумать об этом. Но я вынуждена испортить вам воскресенье. У нас новости. Одним словом, вы были правы.

— В каком смысле?

— Когда говорили, что они на этом не остановятся. На сей раз речь идет не о лошади… Ваши опасения оправдались, у нас труп в Сен-Мартене.

— Труп?.. — Сервас выпрямился, но дыхание никак не желало выравниваться. — Его опознали?

— Пока нет.

— А документов при нем не было?

— Нет. Абсолютно голый, не считая сапог и плаща с капюшоном.

Сервас почувствовал, как его словно конь лягнул под дых. Объяснения д’Юмьер зазвучали как-то глухо. Молодой человек отправился на утреннюю пробежку вокруг озера, металлический мост через поток, тело, висящее под ним…

— Но если он висел под мостом, то, возможно, это самоубийство, — начал Мартен без особой уверенности. — Хотя… кому придет в голову уйти из жизни в таком нелепом виде?

— По предварительным данным это убийство, но детали мне пока не известны. Я бы очень хотела, чтобы вы приехали на место происшествия.

Сервас ощутил у себя на затылке чью-то ледяную руку. Он как в воду глядел. То, чего он так страшился, совершилось. Сначала нашли следы ДНК Гиртмана, а потом пошло-поехало. Что все это значит? Неужели начало серии убийств? Но на этот раз просто не могло так случиться, чтобы швейцарцу удалось выйти с территории института. Но тогда кто же убил человека на мосту?

— Хорошо, — ответил он. — Я предупрежу Эсперандье.

Д’Юмьер назвала место, куда приезжать, и отсоединилась. Неподалеку стояла скамейка, и Сервас на нее уселся. Он находился в парке «Прери о фильтр»,[20] где лужайки плавно спускались к Гаронне и любители утренних пробежек облюбовали набережную.

— Эсперандье слушает.

— В Сен-Мартене труп.

Эсперандье помолчал, потом послышался его приглушенный голос. Он явно с кем-то совещался, прикрыв телефон ладонью. Интересно, Венсан все еще в постели с Шарлен?

— Хорошо, я сейчас соберусь.

— Я за тобой заеду минут через двадцать.

Тут Сервас сообразил, что не сможет этого сделать. Минут десять надо, чтобы только добраться до дома, но бежать обратно так же быстро он уже не в силах. Он снова позвонил Эсперандье.

— Да?

— Не торопись. Я буду у тебя не раньше чем через полчаса.

— Ты что, не дома? — удивленно спросил Эсперандье.

— Я занимаюсь спортом.

— Спортом? И каким же видом, позволь спросить? — Тон у заместителя был самый недоверчивый.

— Бегаю.

— Ты? Бегаешь?

— Это моя первая пробежка, — раздраженно отозвался Сервас.

Он догадывался, что Эсперандье улыбается, может, и Шарлен смеется, лежа у него под боком. Наверное, они всегда подтрунивают над его холостяцкими замашками, когда остаются наедине. Но в одном он был уверен: Эсперандье им восхищается. Когда Сервас согласился стать крестным отцом его будущего ребенка, он был ужасно горд.

Мартен дошел до своей машины, косо припаркованной на бульваре Дилон. Парковочный разделитель казался гвоздем, торчащим у нее из бока. Добравшись до дома, Сервас принял душ, побрился и переоделся, потом двинулся в пригород к Эсперандье.