Лед

– Угу, – на всякий случай промычал я. Все равно никаких других приличных мест, где могли остановиться приезжие, не знаю.

– Проезжайте. – Перекрестив нас на прощание, дьякон развернулся и зашагал к комендатуре.

Мишка взмахнул вожжами и направил лошадей к внутренним воротам. Сани уже обогнули крест, когда возница скривился, будто зажевал половину лимона, и выругался:

– Приперся, волчий выкормыф. Ничего, недолго тебе осталось скалиться.

Я повернулся посмотреть, кого он имеет в виду, и хмыкнул. Действительно, очень точно сказано. Что-то волчье в хозяине саней, въехавших в ворота вслед за нами, несомненно, было. С другой стороны, сам бы я на это внимания не обратил. Сейчас молодой худощавый мужчина о чем-то перешучивался со вскочившим в сани ополченцем, но мне показалось, что при этом он внимательно наблюдает за нашими санями. Нелюбовь торгашей взаимна?

– Это кто? – спросил я Мишку, мимолетом обратив внимание на взмыленных лошадей, тащивших сани конкурента. Чего он так гнал-то?

– Кирилл Бояринов, жаба его задави, – сплюнув, объяснил Ряхин.

– Конкурент твой? – догадался Николай.

– Угу, – пробурчал возница и замолчал, на этот раз надолго.

– Костоправ далеко живет? – не выдержал Макс, когда сани миновали несколько улиц и вывернули на самую окраину села. Длинный проулок, в который мы заехали, метров через сто Заканчивался высоким глухим забором.

– Приехали уже. Здесь подождите. – Мишка остановился в самом начале проулка около сруба с покрытой местами загнувшимся рубероидом крышей. Выскочив из саней, он распахнул калитку и исчез за высоким, выкрашенным зеленой краской забором. Изнутри послышался надсадный хриплый лай и железное лязганье цепи.

– Лед, а чего ты перед попом отчитывался? – Ветрицкий соскочил с саней и несколько раз присел, разминая затекшие ноги.

– Во-первых, не перед попом, а перед дьяконом. – Я тоже спрыгнул на снег и заглянул за забор. Никого, только мохнатый пес бесновался у конуры. – А во-вторых, с представителями местных властей надо сотрудничать.

– Попы здесь у власти? – развеселился Коля. – И почем опиум для народа?

– Коля, ты ночевать в тепле хочешь или в ближайшем сугробе? – разозлился я. Только воинствующего атеиста мне не хватало. Да если бы не мужской монастырь, Волчий лог давно разделил бы судьбу Туманного. А этот еще рожу кривит!

– В тепле, – чувствуя подвох, ответил Ветрицкий.

– Тогда базар фильтруй, – постучал я согнутым указательным пальцем по виску и замолчал. Лай стих, за забором послышались шаги. Распахнулась калитка, к нам в сопровождении Ряхина вышел невысокий толстоватый целитель. Мишка никак не мог приспособиться к степенному шагу свояка и то отставал, то забегал вперед.

– Кузьма Ефимович, вот он, – подскочил он к саням. А то так непонятно, кто больной! Мы с Колей вообще-то на своих ногах стоим, а не пластом валяемся.

– Вижу, – запахнул полы меховой безрукавки Кузьма Ефимович. – Что с ним?

Мишка, сбиваясь, начал что-то объяснять, но целитель, досадливо поморщившись, попросил его помолчать. Было видно, что особой симпатии к Ряхину он не испытывает.

– Да вот, ногой приложился, – невесело улыбнулся Макс.

– Рана открытая, закрытая?

– Закрытая.

– Какие-нибудь препараты принимал?

– Почку бархатника, – ответил я, поймав вопросительный взгляд Макса. – Часа два назад.

– Так, так, – пожевал губы Кузьма Ефимович, – три часа, шесть, плюс еще два… Если что-то серьезное, то результат будет не раньше, чем завтра к обеду. Если простой ушиб, то нога с утра будет как новенькая. Устраивает?

– А куда деваться? – развел я руками. – Что по деньгам?

– Пять рублей золотом сейчас, надо будет, завтра доплатите.

– Когда его забрать можно будет?

– А прямо завтра с утра и приходите. – Кузьма Ефимович взял у меня пятирублевку. – Сам зайдешь?

– Угу, доковыляю, – кивнул Макс.

– Может, мы вещи у вас свои оставим? – попросил я. – Не хотелось бы их до Якова тащить.

– Киньте на веранде, ничего с ними там не случится. – Целитель развернулся и зашагал к забору.

– Коля, помоги Максу дойти, я вещи покараулю.

Поковыляли. Мишка, даже не дожидаясь моей просьбы, начал выгружать наши пожитки прямо на снег.

– Задержался я с вами, а мне еще о лофадях позаботиться надо, – пояснил он, поймав мой взгляд.

– Да без вопросов. – Я вытащил из саней лыжи и осмотрел дно – кроме гильз, ничего нашего вроде не осталось. – Спасибо, что подвез.

– Ерунда. – Ряхин залез в сани и, заговорщицки понизив голос, наклонился ко мне. – Еще увидимся. У меня к тебе дело на сотню золотых намечается.