Лёд

– Спасибо, – пробормотал я себе под нос. Хоть знать буду, какие праздники Сёстры Холода отмечают. Вернусь из рейда – с Новым Годом поздравлю. А паук – это действительно оберег. Штука полезная: улавливает направленную на владельца негативную ментальную энергию и обостряет интуицию. Теоретически человек должен почувствовать, что его хотят застрелить, до того, как убийца нажмёт курок. Но это теория. На практике, если стрелок не испытывает личной неприязни к жертве, то заряд свинца намного опередит амулет.

– Пошли. – Я прицепил паука на кофту, встал из-за стола и направился к патрульным, которые вольготно расположились за столом в углу зала. Максу хватило ума не комментировать мой с Катей разговор, и он молча потопал следом.

– В рейд выходим завтра на рассвете. Встречаемся в семь на дороге у восточных ворот, – сразу перешёл я к делу.

– А чё так рано? Зачем так спешить жить, командир? В полдень выйдем – и нормалёк. – Коммандос рыгнул, пьяно ухмыльнулся и поставил под стол пустую бутылку из-под водки. – И я не понял, почему нас не обслуживают? Распорядись, а то непоря...

– Ты, тварь, меня с официантом попутал? – Я ухватил мелкого за кадык и слегка сжал пальцы. Осадок, оставшийся от разговора с Катей, дал о себе знать. Хорошо хоть Стрига не шелохнулся, а то обоих прямо тут положил бы. – Вымётывайтесь, и чтоб завтра в семь как штык. Опоздаете – на куски порублю.

Отпустив кадык патрульного – он, зажав горло ладонями, рухнул на стол, – я развернулся и пошёл к гардеробу.

– Ты что сидел? – откашлявшись, недоумённо прохрипел Коммандос, обращаясь к приятелю.

– Я что, горем убитый? Лёд же больной...

Я забрал свою фуфайку, похлопал по карманам, проверяя наличие оставленных там вещей, и вышел на улицу. Макс застегнул полушубок и тоже вышел из ресторана:

– Круто ты с ними.

– Круто будет, если опоздают, – сплюнул я, подошёл к ограде и едва успел ухватить за рукав Макса, который хотел выйти на тротуар перед идущими неспешным шагом шестью парнями, одетыми во всё серое. Двигались они удивительно слаженно, словно являлись одним целым. – Обожди.

– Ты чего? – удивился тот и ткнул рукой в вышитые на спинах шестерни. – Это ж цеховики, сам вчера гонял.

– Цеховики разные бывают. – Я дождался, пока парни отойдут подальше, и лишь потом отпустил рукав. У одного на щеке была вытатуирована обвитая колючей проволокой шестерёнка. Мастер в Цехе не самая большая шишка, но с боевой бригадой лучше не связываться – затопчут. Бригады – это основная штурмовая сила Цеха. И если бы не их малочисленность, Цех давно бы уже занял место в городском Совете. Малочисленность объяснялась тем, что подходящие люди встречались очень редко: в процессе подготовки требовалось настолько слиться с остальными членами группы, что человек с развитым индивидуализмом на это был просто не способен. Имелся и другой подводный камень: слишком внушаемые люди полностью становились частью бригады и самостоятельно не могли даже в туалет сходить. – Есть шелупонь подзаборная, есть люди серьёзные.

– Это крутые?

– Можно и так сказать – самые крутые шестернёй себя никогда не пометят.

Верхушка Цеха – директорат – всегда находилась в тени и личности свои не афишировала.

– Сейчас куда?

– Сначала до западного арсенала за оружием. Потом на склад.

– Такой крюк делать!

– И что ты предлагаешь? – Действительно, крюк выходил немаленький. Как бы я не спёкся, а то опять дыхалка садиться начала.

Мы уже дошли почти до перекрёстка с Красным проспектом, когда сзади раздался смутно знакомый звонок и металлическое дребезжание. Как по команде мы с Максом обернулись и, не сговариваясь, одновременно выматерились от избытка чувств. По бульвару ехал трамвай. С нормальным пассажирским транспортом этот имел мало общего. Наверное, неизменной сохранилась только кабина водителя. Всё остальное было безжалостно срезано, а на освободившейся платформе смонтировали два миномёта. Обслуживающие их солдаты сейчас весело бегали по трамваю и свистели прохожим. Ну-ну, посмотрю я, как вы в сорокаградусный мороз кататься будете.

– Что случилось-то? Война началась? – вырвалось у ошарашенного Макса.

– Уйди с дороги, деревня. Война! – Нас обогнали два дружинника. – Не видишь, учения.

– Ты чего? С коллегами можно и помягче, – покосился на белый полушубок Макса второй.

– Это пэпээсники-то нам коллеги?

Дружинники, перешучиваясь, прошли мимо. Мы дождались, когда трамвай скроется из виду за изгибом бульвара, и тоже двинулись дальше. Пока шли до арсенала, поспорили, порвёт ли при выстреле из миномёта контактную сеть, не сойдёт ли при этом трамвай с рельсов и зачем вообще понадобилось запускать этот бронепоезд. Насколько я помнил, трамвайное кольцо на всём своём протяжении за пределы городских стен не выходило. Получается, если рельсы очистили и провода восстановили полностью, скорая артиллерийская помощь могла за считаные минуты оказаться на любом участке стены. Очень удобно, но только совершенно непонятно, у кого хватит сил штурмовать Форт. Сколько ни думал, на ум приходил только Город. Со всеми остальными гарнизон расправился бы собственными силами.