Лед

Она склонилась через набухший живот, чтобы осмотреть ноги. Теперь они были все в мозолях и прямо горели. Она обобрала еловые иглы и грязь, что прилипли к мозолям. Она ничем не могла унять боль и просто надеялась, что траншейная стопа не перейдет в гангрену. Кожа на животе пошла рябью. Это ребенок бился, как птица в клетке. Ему не понравилось, что она нагнулась.

— Подожди еще немного, — сказала она ему, выпрямляясь. — Мы справимся.

Касси хромала еще пару километров, поддерживаемая только собственной решимостью. Начался дождь. К тому времени она уже дошла до следующего склона и сначала услышала шум капель, а потом уже почувствовала их. Дождь обрушился на игольчатые кроны. Осины задрожали. Вода прорвалась сквозь листву. Касси задрала голову, и капли заструились по ней. Грязные потоки побежали по шее, смывая болотную жижу. Она ловила капли в ладони, открывала рот. Дождь омыл лесную землю.

Иглы под ногами стали скользкими, как мыло. Касси заспешила под упавшую ель и забралась под ствол, пока дождь мочил деревья.

Струйка упорно бежала по ее спине, и Касси задрожала. Она вжалась в холодную кору ствола и представила себе, что и ребенок внутри нее тоже дрожит. Может, ему плохо оттого, что она бродит вот так по лесам? И когда ей стало не все равно, что он ощущает? Она не могла вспомнить какого-то конкретного момента. Это чувство нарастало с каждым пинком, каждой икотой, каждым движением, которое она чувствовала внутри.

Касси свернулась клубком. Положив голову на корень, она обняла живот, словно пытаясь убаюкать младенца. Под ее головой собралась лужица, мокрые волосы холодили шею. Она заснула, но спала урывками. Ей снился Медведь, ей снилась бабуля, ей снился ребенок с широко раскрытыми глазами и вспученным животом. Ребенок безмолвно таращился на нее, пока Касси не открыла глаза.

Ей было жарко, и она вся дрожала. Она через силу приподнялась на трясущихся руках. Вода все капала на нее; снаружи моросил дождь. Она, шатаясь, вышла из укрытия.

Видимо, она встала слишком быстро: мир перед глазами завертелся, и ей пришлось зажмуриться. Касси положила руку себе на лоб: горячий. Она знала, что у нее началась лихорадка. Раньше, когда у нее поднималась температура, за ней присматривала бабуля.

Открыв глаза, она оглянулась, нет ли ее рядом.

Касси неуверенно шагнула вперед.

— Бабуль, мне нехорошо, — только и смогла проговорить она. В ушах звенело, перед глазами все расплывалось. Она словно плыла под водой. — Бабуля?

Бабушка была белым медведем. А потом — голодающим ребенком с глазами, как чайные блюдца Отца Леса. Касси вытянула руки вперед.

Медведь-ребенок побежал.

И Касси побежала. Сердце колотилось, ноги пульсировали болью. Она видела, как тонкие белые линии сияли над лесом. Она видела вспышку темноты.

Касси схватилась руками за лоб. Ей хотелось убежать от колотящейся боли в голове. Она неслась все быстрее, прорываясь вслепую сквозь деревья.

Она не заметила обрыва.

Она не заметила камней.

Касси упала. Пока она вверх тормашками летела со склона, в нее врезались острые углы камней. Она катилась, крича от разрывающей боли.

Она оказалась у подножия горы. Рядом с ней бурлил поток; ее рука свисала прямо в воду. Мокро, подумала она. Касси потеряла сознание. Ей снились лихорадочные сны: кровь, жар, пронизывающий холод. Сны померкли, жар унялся, и она проснулась от резкой боли. Она скорчилась на камнях. Кожа болела, словно по ней били молотком, в ушах звенело, голова кружилась. Ее живот… Она дернулась, и у нее перехватило дыхание. Внутренности все сжались.

Ох, что я наделала. Пожалуйста, пожалуйста, только не умирай.

Касси попыталась сесть. Ей не хватало воздуха.

Пожалуйста, живи. Живи, черт бы тебя побрал.

От любого движения темнело в глазах. Ее стошнило. Острая боль пронзала ее тело с каждым позывом. Она поднесла трясущуюся руку ко рту. И увидела кровь. Касси растопырила пальцы. Ослепительно алая кровь — вот и все, что она видела. Она поглотила весь мир.

Касси рвало кровью.

Она закрыла глаза, но краснота не исчезала. Девушка задрожала от боли и одиночества. Она знала, что это значит. Она не только убила своего ребенка. Она убила себя.

Часть третья ПО ТУ СТОРОНУ СЕВЕРНОГО ВЕТРА

Двадцать семь

Широта 63o 48' 11'' N

Долгота 126o 02' 38'' W

Высота 1108 футов

КАССИ ТОНУЛА. Она вцепилась себе в горло ногтями; ей не хватало кислорода, как рыбе, выброшенной на берег. Она увидела, как над ней нависла чья-то тень. Девушка с трудом сфокусировала на ней взгляд.

Это был молодой эскимос.

Как это возможно? Она была совсем одна, умирала в одиночестве. Только она и ее нерожденный ребенок, который так никогда и не увидит свет.

— Прости, прости, прости, — шептала она, зажмурившись.

Когда Касси снова открыла глаза, мужчина все еще стоял там, вверху, на скалах, и молча чего-то ждал. Внезапно она поняла: он дожидался, когда она умрет.

— Мунаксари, — выдохнула она.