Лед

Четвертый гол Руа принимает как неизбежное. Бридгман обходит защиту, делает ложный пас, финт и удар — Патрик не видит его, обзор закрывает Гинграс. Шайба ударяется о правый щиток и падает в голубую зону, отскакивает от конька Гинграса и вползает в ворота прежде чем Патрик успевает ее накрыть. Черная таблетка в его руке разогрелась так, что чувствуется даже сквозь перчатку. Такое бывает, если дух шайбы ожесточенно борется с чем-то — например с волей колдуна.

«Интересно, — пролетает в голове меланхоличная мысль. — Дух борется с нашим оператором или с заклятиями Джастифая?»

Четыре-два — такой счет кажется невероятным. Но цифры на табло различимы четко и ясно. Пять минут до конца игры. «Варлокс» начинают финальную атаку — но сами не верят в ее успех. Две шайбы за пять минут — после двух, заброшенных в прошедшие пятьдесят пять.

«Это поражение ничего не решает. Надо беречь силы для более серьезных схваток. Мы на втором месте в конференции и на третьем — в дивизионе.»

Это хорошая формула. Она успокаивает. Но кто-то, засевший прямо в хребте, не дает ее принять. Этот кто-то уверен, что поражение от «Инферноз» будет значить очень многое.

Патрика отзывают из рамки, выпустив Далина. Отчаянная атака на последних минутах. Руа кажется, что «Инферноз» позволяют противнику забить — за тридцать секунд до финальной сирены. Снова сшибка в центре, хриплое дыхание, треск клюшек, глухой стук щитков.

Двадцать пять, двадцать….

Монреаль в зоне противника. Свисток и удаление. Удержание, Уи Хаймер, номер двадцать восемь, Нью-Джерси. Теперь шестеро против четверых. Семнадцать секунд, пятнадцать…

Наслунд бьет, не пройдя и пяти метров за синей линией — удар проходит на полметра левей ворот. Толкотня в углу, натужное хрипение, брань…

Сирена. Игроки растекаются в стороны, «Инферноз» кричат, обнимаются, бросают в воздух шлемы. Зрители орут, свистят, бросают на лед шапки, грохочут стульями. «Варлокс», как призраки уходят с поля, не замеченные, кажется никем.

В темном коридоре Патрик различает кривую ухмылку Нилана.

— Ну и кто теперь аутсайдеры? — тафгай сплевывает на пол. — Если бы я знал, что нас так разгромят, я бы на тренировки не ходил.

— Ты и так не ходил! — возмущается Карбонау. Нилан оскабливается щербатым ртом:

— Я сидел на скамейке — в форме и на коньках. А мог бы в баре с девкой и пивом. Это большая разница.

Они входят в раздевалку, расходятся к скамейкам.

— Может, если бы не сидел, а тренировался, сегодня бы выступил получше, — не сдается Ги. Нилан встает напротив него, ткнув в грудь кривым пальцем.

— Я свое дело сегодня сделал. Моя задача — бить по морде, а не по шайбе. Парень которого я отделал на лед больше не вышел. Вопросы?

— Вопрос в том, на кой черт это надо? — Перрон входит в раздевалку. Лицо у него потемнело от дурной крови. Он с трудом сдерживает ярость. — На кой черт, я спрашиваю, вырубать защитника, если форварды даже не пытаются атаковать?

Игроки молчат, никто не решается ответить тренеру. Они боятся этого щуплого мужчину похожего на школьного учителя физкультуры, никогда не игравшего в большой хоккей. Агенты опускаю глаза, делая вид, что заняты формой, рекруты бессмысленно пялятся, похожие на восковые фигуры, потекшие и деформированные от жары.

— Толпа неудачников, — резюмирует Перрон. — За вас играют скульпторы и операторы, а сами вы — пустое место. Квебек, Вашингтон, Миннесота, Джерси. Кто следующий? Кому вы еще не проиграли?

Снова тишина. В раздевалке так тихо, что через стену слышится ликование победителей.

— Собирайтесь. Послезавтра игра с Филадельфией. С Филадельфией, слышите?! Лидерами своего дивизиона, — Перрон замолкает, глядя себе под ноги, затем делает глубокий вдох. — Я жду от вас победы. Пора заканчивать эту черную полосу.

Он оглядывает скамейки на которых игроки не уверенно мычат и тупо кивают, не поднимая взглядов. В раздевалке кисло воняет потом, грязные полотенца валяются на полу, серые от стертых магических надписей. Воздух над ним дрожит, как в пустыне над раскаленным песком.

— Пора. Заканчивать. Эту. Полосу, — медленно сквозь зубы повторяет Перрон, затем почти выкрикивает. — Да или нет?!

Дрожь пробегает по телам сидящих. Они поднимаются на ноги — резко, как пружиной подброшенные, стоя на лезвиях коньков прямо и уверенно. Их голоса, должно быть, слышны даже на поле.

— Да, тренер!!!

Они — «Монреаль Варлокс», лучший клуб Лиги, и они не перестанут быть лучшим клубом, не важно кому и как они проиграли. Патрик ощущает это очень ясно, словно некую непреложную истину. И в этот момент понимает, что сам является частью этой истины, камнем в фундаменте мира, ветхого и полуразрушенного, но держащегося не в последнюю очередь на хоккее — одной из немногих объединяющих сил и незыблемых опор.

Впереди длинная серия домашних матчей. Хорошая возможность повернуть все в свою пользу.

Глава VI