Лед Бомбея

– Как и прежде, ты пытаешься упростить и примитивизировать то, что на самом деле несравненно сложнее. Все в мире взаимосвязано. Если мы проигнорируем даже мельчайшую и на первый взгляд ничего не значащую подробность ради простого и удобного обобщения, это неизбежно приведет к чудовищному искажению истины и, как следствие, к вопиющей несправедливости. Если бы мы выделили из всей преступной группы только мистера Анменна и твоего свояка в качестве главных виновников, это тут же усилило бы и подкрепило ксенофобную агитацию «Шив Сена». Некоторые довольно влиятельные лица в этой партии только и ждут, чтобы получить возможность ткнуть пальцем в иностранца и провозгласить обвинительный приговор. А Индия ведь не может существовать в вакууме.

– Ну и что же теперь? Как ты собираешься поступить с Анменном?

– Мистер Анменн уже покинул страну. Ты отказалась передать в руки властей информацию, которой располагала. Мы ничего не могли поделать.

– А Проспер?

– Юридическая справедливость – далеко не идеальная вещь, это просто лучшее из того, что нам доступно. Я могу только повторить то, что сказал раньше, Розалинда. Я прошу тебя передать мне всю информацию и улики, которую тебе удалось собрать твоим не совсем традиционным способом, и поверить мне на слово, что я постараюсь разобраться с ситуацией таким образом, чтобы это не повлекло за собой анархии и хаоса.

– А если нет?

Следующую фразу он произнес с явным нежеланием. Я почувствовала, что ему хочется надеяться, что дальнейшие разъяснения не понадобятся.

– Или мне придется предпринять такие шаги, которые мне не хотелось бы предпринимать.

В ходе нашей беседы интонации Ашока, все его отношение к обсуждаемому вопросу постепенно менялись. К концу разговора возникло впечатление, что между нами пробежал призрак мрачного чиновника.

– Дай мне время на размышления, Ашок. Я должна поговорить с сестрой.

– Твоя сестра проспит еще несколько часов. Тебе здесь больше нечего делать. Ну, если только ты не хочешь посмотреть ребенка.

– Нет, не хочу. – Не отпрыска Проспера. – Но мне нужно отредактировать кое-какие записи, которые я сделала для Би-би-си.

– Я полагал, что Би-би-си... – Он запнулся, не договорив.

– Прервало контракт со мной? Интересно, откуда тебе известно? Не это ли один из твоих первых «вынужденных» шагов, Ашок? – Я повернулась в сторону больницы. – Скажи мне одно, почему ты доверил мне всю эту информацию?

– В надежде на то, что более сложные обстоятельства, которые я попытался обрисовать, повлияют на принятие тобой верного решения.

– А если не повлияют?

Теперь голос Ашока звучал уже как голос классического бюрократа:

– Я могу дать тебе только двадцать четыре часа, Розалинда, на обдумывание моего предложения.

– А что потом? Произойдет самоуничтожение всех документов и меня вместе с ними?

Система. Она одинакова во всем мире. Вас пытаются убедить в том, что все, к чему они стремятся, – это благо вашей семьи, вашей страны, вашей религии. Но в конце все остается по-старому. На вершинах власти остаются все те же люди, и ничего – абсолютно ничего – не меняется.

– Я скажу, что отдам тебе в обмен на твое доверие, Ашок. Протяни руки.

Он протянул их, как маленький мальчик в ожидании подарка. Из глубин своего рюкзака я вытащила украденные монеты. В левую руку Ашока положила одну из тех, которые утащила вчера из студии Калеба. А в правую – одну из похищенных у Проспера.

Ашок внимательно рассмотрел их:

– Где ты их взяла?

– А тебе известно, что это за монеты?

Он протянул левую руку:

– Вот это – настоящий мохар среднемогольского периода. – Протянул правую. – А это подделка. Но я повторяю свой вопрос: где ты их взяла?

– У парочки ребят, которым лучше, чем кому-либо еще, известно, что такое недостаток чистоты.

Ашок дал мне двадцать четыре часа. Вполне достаточно. Если Рэм вернулся в Бомбей и если он действительно оставался тем волшебником звука, каким я его когда-то знала в Лондоне.

6

Рэм ожидал меня у входа на студию одного своего друга, занимавшегося спецэффектами для крупнейших бомбейвудских режиссеров. Именно он являлся создателем всех этих летающих богов-обезьян, крылатых богов, многоруких богинь.

– Ну, вот, – сказал Рэм, улыбнувшись немного настороженной улыбкой. – Пленку твою мне этот парень Бутройд передал, хотя при этом рассказывал о тебе такие вещи, что ты в его рассказе представала еще более сдвинутой, чем есть на самом деле. Но прежде, чем я соглашусь снова влезать в это дело, мне необходима самая свежая информация о последних событиях. Ты полагаешь, что бомбу прислал Проспер. Но в таком случае многое не увязывается. Зачем ему взрывать Таскера, Миранду и половину собственной квартиры?

Я уселась на один из пластиковых стульев, которые расставляют в уличных кафе. Кроме них здесь не было практически никакой мебели.