Лед Бомбея

Мы сидели за низким столиком в гостиной и ели, Ашок рассказывал о кинофестивале, на котором через два дня будут показывать один из его документальных фильмов.

– Организаторы фестиваля хотят, чтобы я произнес речь перед началом фильма... Мне бы хотелось, чтобы ты присутствовала при этом. – Он сделал паузу, затем резко сменил тему: – Я всегда черпал вдохновение у твоего отца. Помнишь те истории, которые он рассказывал тебе?

Я отрицательно покачала головой и сосредоточилась на гарнире.

– Мои воспоминания о том времени очень туманны, непоследовательны и неопределенны. Я хорошо помню слонов, запах моря у берега и наш деревянный дом на плантации. И то, что нам приходилось часто плавать на лодке, лодки для нас выполняли роль гондол с чернокожими гондольерами в белых дхоти.

Контраст между белым и черным.

Ашок кивнул.

– Когда я впервые приехал в гости к твоему отцу, мне показалось, что у вас везде вода и что ты практически из нее не вылезаешь. Ты плавала даже в сезон дождей. – Он улыбнулся. – Я полагаю, ты знаешь, почему он назвал тебя Розалиндой?

– Я думала, что это мама дала мне имя.

– Твой отец обожал старинные английские пасторали. И он где-то прочитал, что Шекспир основывал свою Розалинду из «Как вам это понравится» на более раннем персонаже с таким именем.

– Еще одной маскировщице, склонной к переодеванию в мужскую одежду?

– Она была героиней сонета, который Томас Лодж написал во время каперской экспедиции на Канарские острова: «...рожденная среди океанских штормов и средь ураганов бурных морей женщиной ставшая». Как и ты.

– Я помню, как часто то, что ты принимал за твердую почву в Керале, оказывалось густыми зарослями водорослей. Стоит стать на них – и тут же по горло оказываешься в дерьме.

Ашок поморщился.

– У меня такое впечатление, что ты на меня за что-то сердишься, Розалинда.

– Я не люблю романтизировать прошлое. Отец как-то сказал мне, что я похожа на муссон. Тогда я истолковала эти слова как выражение его двойственного отношения ко мне. Ведь индийцы одновременно и радуются приходу муссона, и боятся его. Он говорил, что поэтическое настроение сезона дождей передается словом «вираха», означающим также и муки отчуждения. Как и то отчуждение, что возникло между моими родителями после моего рождения.

– Не думаю, что твой отец это имел в виду.

– Не думаешь? – Я знала, с каким восторгом Ашок относился к моему отцу. Но что-то заставляло меня наступать на самые болезненные мозоли. – Отец любил распространяться по поводу пороков капитализма и западного общества. «Какой смысл иметь два дома, если человек одновременно может жить только в одном?» – говаривал он. Однажды он, как обычно, рассуждал на свою любимую тему, сидя на веранде со мной, мамой и Мирандой, и я возразила ему: «Но у тебя, папа, всегда было два дома, и ты ухитрялся одновременно жить в обоих. Секрет состоит в том, чтобы кроме двух домов иметь еще и двух жен». Я помню, что это произошло как раз в сезон дождей. Во время муссона земля вокруг нашего дома постоянно грозила полностью уйти под воду. Сад затопляло, и змеи часто заплывали к нам на веранду.

– И что же ответил твой отец?

– Ты хочешь сказать, что он ответил, когда, в очередной раз ускользнув от своей жены, жившей в большом доме, сбежал к своей любовнице в маленький?

Я повторила мамины слова. Отодвинула от себя тарелку и сделала глоток воды, с наслаждением чувствуя, как вместе с ним приятная прохлада разливается по всему телу. Ашок ждал.

– Отец говорил мне, что я не должна бояться змей, но относиться к ним с уважением. На самом деле мне очень нравились змеи. Не по какой-то религиозной причине, нет, я любила их за независимость, за то, что, когда они ползут, все вокруг расступаются. Однажды садовник заметил, что я играю с коброй, и убил ее своим мачете. Отец пришел в ярость. Думаю, для него моя жизнь была не дороже жизни кобры.

– Я уверен, что это не так, Розалинда.

– Лучше всего я помню свой отъезд из Кералы, как мы с мамой возвращались в Шотландию. И отец отпустил ее, так как жизнь в Керале сводила ее с ума.

– Естественно, ей было нелегко там. Она была более шотландкой, чем индианкой. Я полагаю, ты тоже. По крайней мере ты производишь такое впечатление.

Я устала от разговоров. Мои волосы, еще не высохшие после ванны, падали мне на лицо. Аш наклонился и заложил их мне за ухо, слегка коснувшись моей щеки кончиками пальцев. Я ждала его следующего жеста.