Лед и фраки

— Я с вами не согласен, доцент — я не сожалею об этом следе. — Хансен сделал широкий жест. — Я думаю, что в этих местах даже медведь, встречая след себе подобного, не испытывает ничего, кроме радости. Искренней медвежьей радости. А чего же вы хотите от человека? Ведь я только человек. И притом человек, не находящийся в положении несчастного Скотта.

Зарсен, Билькинс и Йельсон оживленно совещались. Когда Хансен кончил, Зарсен выступил:

— Доктор, мы предлагаем произвести точную разведку дирижаблем в направлении, где вы обнаружили следы собак и нарт. Этим мы сможем решить и вопрос, оставить ли базу здесь, или перенести ее к месту стоянки тех людей, которых мы, можем быть, обнаружим, или, вернее, которых мы должны обнаружить.

Зуль сделал движение протеста:

— Только не переносить отсюда лагерь, пока мы не обследуем до конца этот район! Он слишком много обещает…

— Ведь не вам, мистер Зуль, — вставил Билькинс.

Зуль вспыхнул, но тотчас взял себя в руки. Сделав вид, что не заметил замечания Билькинса, продолжал, обращаясь к Фритьофу Хансену:

— Этот район слишком ценен в геологическом отношении, чтобы им пренебрегать… По-видимому, это учли и мои иностранные коллеги. Мне очень грустно, но я должен констатировать перед вами, как перед единственным официальным лицом, что они позволили себе переметить заявочные столбы, выставленные мною на участках, составляющих бесспорную собственность…

Билькинс не дал ему договорить:

— Мистер Хансен, я требую немедленной…

Однако Хаисен перебил и его:

— Давайте, друзья мои, отложим на несколько дней обсуждение недоразумений, имевших, по-видимому, место здесь в мое отсутствие… Не правда ли, вы согласны?

Хансен добродушно усмехнулся в сторону возбужденно наступающих друг на друга Зуля и Билькинса.

— Не стоит сегодня поднимать вопросов, могущих ослабить нашу волю к предстоящей интересной работе…

— Нет, вопрос должен быть решен немедленно, — в один голос заявили спорщики.

Глаза Хансена холодно сверкнули. Жестко рубанул:

— Я приказываю кончить спор!

Зуль насупился и пошел к себе в палатку.

Он уже не слышал того, что, поговорив с воздухоплавателями, Хансен все-таки решил произвести рекогносцировку найденного следа на санях. Поэтому Зуль, сидя у себя, ломал голову над решением дилеммы — лететь за людьми или оставаться здесь около угленосных участков и производить дальнейшие разведки.

После долгих колебаний он пришел к тому, что люди, кто бы они ни были, интересуют его значительно меньше, нежели уголь, и решил остаться на месте.

Зуль составил радиограммы на материк для вечерней передачи и решил соснуть. Но его внимание привлек оживленный разговор, шедший в повышенных тонах рядом с палаткой. Прислушался, но ничего не понял. Кто-то из немецких профессоров сыпал астрономическими цифрами и то и дело произносил слово «колоссаль». Ему восторженно вторил американский геолог. Зуль выглянул и увидел удаляющиеся спины ученых. От них отделились двое в затасканных малицах и пошли в сторону лагеря. Зуль узнал в них новоземельских проводников. Вылка, широко улыбаясь, оживленно говорил что-то Князеву, забегая вперед и снизу вверх заглядывая в лицо собеседнику. Михайло сосредоточенно скреб лохматую бороду. Остановились около палатки.

— А ну, дай сюды, — сказал Князев.

Он стал поворачивать на ладони что-то, переданное ему Вылкой.

— Играет вроде как алмаз, а?

— Верно, што играе, — кивнул головой самоедин.

— Н-да… вот загадка-то? А как ты думаешь, председатель, может надувают нас немчины-то? Ась? Может статься, самый что ни на есть алмазище и есть… Нет, впрочем, не может того быть. Тот вроде как твердой быть должен — им стекло режут.

— Верна, Михайла, алмазом стеклу резить мозна. А ну, глянь, эта ризанет ли стеклу, нет ли?

Михайло вынул часы и провел по стеклу кристаллом.

— Не, не режет… видать, верно, для мелкоскопов стек- лы делать из нево можно. А не алмаз… Экая жалость — ведь играет-то, играет, брат, как! Вот обманная штука-то! А все-таки деньгу стоит, видать, немалую. Уж больно немчура-то обрадовалась.

— Та деньга, — меланхолически покачал головой Вылка.

Зуль решил посмотреть.

Князев охотно протянул ему несколько кристаллов. Зулю не нужно было их долго рассматривать, чтобы понять причину радости немцев и американцев.

— А вы знаете, как это называется? — спросил он проводника.

— Сказывали сейчас ученые-то, да я не разобрал.

— Исландский шпат! — многозначительно произнес доцент.

Название не произвело на промышленников никакого впечатления.

«Тем лучше для меня», — констатировал Зуль.

— Знаете ли вы, сколько это стоит?

— А откуда же нам знать?

— Пять долларов за каждый килограмм.

— Гляди, председатель, тянет-то как, — весело заметил Михайло.

Илья ухмыльнулся.

— А только, товарищ ученый, нам это все-таки ни к чему, — подумавши, заявил Михайло, — потому мы мелкоскопов не делаем.

Зуль укоризненно покачал головой.

— Подождите минутку.

Он залез в палатку. Через минуту вылез удовлетворенный.

— Где вы его нашли?

— А вот как с начальником ездили. Как думаешь, Илья, сколько миль-то будет отсель?

— Я так думаю, миль с полста буде.

Зуль подбросил на ладони кристаллы.