Лёд и пламень

Он посмотрел в окно. Вокруг сияли огни Манхэттена, освещая огромные корпуса офисов и отелей, а выше, в ночном небе, уже появились звезды. Неожиданно он вспомнил о Брайони. Там, где она была сейчас, звезды, наверное, сияли ярче. Воздух там свежее и чище, а вокруг, должно быть, первозданная тишина. Совершенно случайно он узнал, где она. Мэрион пожаловалась ему, что отец купил какую-то ферму в Вермонте, а дальше было очень легко узнать, что в этом замешана Брайони Роуз. Несомненно, она стремилась помочь Вентуре поглотить «Джермейн корпорейшн», и Хэдриан не знал, радоваться ему или сожалеть об этом. Ведь Мэрион, наоборот, не жаждала поглощения компании Джермейна, а намеревалась создать собственную, начав на пустом месте. Ему не хотелось делать выбор между двумя женщинами, которых он любил. Но хорошо уже то, что он знал, где находится сейчас Брайони. Однако все ли у нее в порядке?

Он нахмурился, задумавшись, отчего это у него сделалось так тревожно на душе. Брайони стала теперь красавицей. Если она вступила в контакт с Кристофером Джермейном (а она наверняка сделала это), кто знает, что из этого могло выйти. Она ведь одна там, без всякой поддержки. Но, если пытаться заставить ее передумать и покинуть Вермонт, тоже не выйдет ничего путного. Это Хэдриан чувствовал инстинктивно. Она была слишком тверда в своем намерении заставить Джермейна расплатиться за все, что он совершил. Она была слишком одержима, слишком разъярена. Быть может, это поможет ей, подумал Хэдриан, уставившись в звездное небо. Дай Бог, чтобы Джермейн был сейчас в опасности, а не она сама.

— Будь осторожна, — прошептал он, и его счастливое настроение, которое только что им владело, исчезло без следа. — Ради Бога, будь осторожна, Брин!..

Стоуви, Вермонт

Брайони сделала шаг в сторону, когда Кристофер прошел совсем рядом с ней и щелкнул выключателем.

— Добро пожаловать в мой дом, — произнес он суховато и тщательно закрыл за собой дверь.

Весь день они провели, осматривая город, и Брайони изо всех сил старалась быть оживленной и остроумной. Она позволила ему взять ее под руку и ни разу не отпрянула, когда он прикасался к ней. Обед был превосходным, а катание на лодке очень приятным. Но зачем же она согласилась зайти к нему домой! Она играла с огнем и знала это.

Дом его оказался большим деревянным строением на самой окраине города, там, где уже начинался лес. Брайони ожидала увидеть роскошную мебель, которая выставляла бы напоказ его богатство, но ничего подобного — обстановка была простой и солидной. Одна из стен занята огромным кирпичным камином, и Крис направился именно туда. Он сунул в камин несколько хорошо просушенных сосновых поленьев; они быстро занялись.

Окна гостиной выходили на город, и ее потянуло к ним. Но Крис, который наблюдал за каждым ее движением, опередив ее, задернул шторы, Брайони остановилась как вкопанная.

— Тебе не нравится вид? — спросила она.

— Нравится, иначе я не купил бы этот дом, — произнес он мягким голосом. — Но я не разделяю привычку моих добрых соседей оставлять занавески распахнутыми, а огни включенными по ночам. Я предпочитаю не выставлять напоказ свою личную жизнь.

Брайони с опаской посмотрела на него Остаться наедине с мужчиной в его доме — подобный поступок делал женщину легкой добычей. И она уже почти сожалела, что согласилась зайти к нему. Но у нее было одновременно и чувство, что он просто таким образом испытывал ее. Смотрел, как далеко она готова зайти.

— Ты не против чашки горячего шоколада? — спросил Крис негромко, и Брайони кивнула, облегченно вздохнув. Ей необходимо было остаться одной хотя бы на несколько минут. Он вернулся с двумя чашками и печеньем и направился к широкому дивану у камина, рядом с которым поставил поднос. Заметив почти паническое выражение в ее глазах, Крис мрачно усмехнулся.

— Ты собираешься простоять на ногах всю ночь? Диван для того и существует, чтобы сидеть на нем. Именно для этого его некогда изобрели.

Брайони хмуро кивнула и, сделав несколько шагов в направлении дивана, устроилась наконец рядом с ним. Крис скользнул взглядом по ее унылому профилю и вздохнул. Она была так зажата и скована, что это уже раздражало его. Сколько времени нужно, подумал он, прежде чем она хоть немного раскрепостится?

— Ты знаешь, у тебя чудные волосы, — сказал он негромко и приподнял рукой ее тяжелый локон. Суставами пальцев дотронулся при этом до ее уха, и Брайони задрожала, сделав глубокий порывистый вздох.

— Спасибо, — хриплым голосом выдавила она.

— И чудесная кожа, — продолжал он как ни в чем не бывало, проводя пальцами по ее бархатистой щеке. — Совсем как английская роза — немного бледная, шелковистая и мягкая. А впрочем, — тут он полностью повернулся к ней, коснувшись своим согнутым коленом ее колена, — ты наверняка и сама знаешь это. Сколько мужчин, должно быть, уже говорили тебе нечто подобное.