Лед и пламень

Как же обстояло дело в северных портах в последний период войны?

Как я уже писал, неожиданная болезнь задержала меня в Москве до начала 1944 года. А в Архангельск и Мурманск уже приходили первые караваны. Мурманский порт больших беспокойств не доставлял, работа в нем велась быстрыми темпами, хотя гитлеровцы продолжали бомбить город, порт, железную дорогу. Грузы без задержки уходили по назначению. В Архангельском порту дело обстояло хуже. Когда туда пришли первые караваны, то в порту стали сгружать грузы где придется. В результате начались задержки и с разгрузкой, и с отправкой грузов из порта. В порту скопилось много машин, станков, оборудования, материалов, продовольствия, на отправку которых Наркомвнешторг не давал еще разнарядок.

В середине января А. И. Микоян позвонил мне домой и справился о состоянии здоровья.

- Чувствую себя значительно лучше, Анастас Иванович,- ответил я ему.Собираюсь скоро выехать в порты Севера.

- Вот по этому вопросу я и звоню вам, товарищ Папанин,- ответил Микоян.- Поезжайте, наведите порядок в Архангельске.

19 января я выехал из Москвы. Откладывать выезд было нельзя. На подходе были два каравана.

На архангельском вокзале меня встретили инспектора штаба. Я спросил:

- Почему не работает Бакарица?

- Некуда выгружать.

- Совсем некуда? - удивился я.

- Увидите сами!

На Бакарице была картина, очень похожая на ту, что увидели мы в октябре 1941 года: причалы завалены грузом, а пути засыпаны снегом.

- Через неделю придет очередной караван, а где будете выгружать? спросил я начальника порта Дикого. Измученный и уставший, Дикой махнул рукой:

- Пусть только придет. Разгрузим...

- Вы должны конкретно сказать, к какому причалу поставите какое судно, каким бригадам поручите разгрузку, какие механизмы будут разгружать каждое новое судно.

Дикой смущенно замолчал.

Я поехал в обком партии. Первый секретарь обкома Огородников дозвал руководителей областных и городских организаций и попросил их помочь расчистить Бакарицу. Назавтра ледокол "Ленин" пробил канал к Бакарице и доставил первую партию помощников: рабочих предприятий, студентов и учащихся, солдат воинского гарнизона. За первым рейсом последовал второй, третий, четвертый. Со станции Исакогорка - там командовали Вито-женец и военный комендант узла капитан Сидоркин - гнали порожние платформы, на Бакарице их нагружали. Через три дня основной район порта был приведен в рабочее состояние.

- Когда общественность поднимается, можно горы своротить,- подытожил Сидоркин.

- Да,- смущенно согласился Дикой,- своими силами мы так быстро не справились бы.

- Не надо было бы, Георгий Иванович, до этого доводить,- не удержался я, чтобы не укорить Дикого.

В первых числах февраля ледоколы провели в Двинский залив очередной караван. Восемь пароходов типа "Либерти" наш "Ленин" с помощью портовых малых ледоколов провел поочередно на Бакарицу и поставил к причалам.

Теперь надо было браться за Экономию, все причалы которой тоже были завалены грузами, причем такими, которых ждали фронт и освобожденные города. Временная железная дорога с Экономии на Жаровиху и ледовая переправа еще не действовали.

Убедившись, что в Архангельске дело сдвинулось с места, я отправился в Мурманск.

В первый же день ко мне приехал командующий авиацией ПВО Мурманского округа полковник Туркель, небольшого роста, подвижный и энергичный, прекрасный летчик-истребитель.

- Иван Дмитриевич, с очередным караваном в порт прибыли американские самолеты "аэрокобра". Нам бы несколько штук! Наши летчики воюют на старых машинах, а у немцев новые "мессеры".

- Хорошо, полковник,- ответил я Туркелю.- Обещаю вам получить разрешение.

В тот же день я отправил в Государственный Комитет Обороны телеграмму с просьбой оставить 20 самолетов "аэрокобра" для усиления авиации ПВО Мурманска. И назавтра получил разрешение. Наши летчики быстро освоили новые машины.

Всю войну я занимался и железными дорогами - грузы-то надо было отправлять. Гитлеровский военный штаб уделял немало внимания Кировской (фашисты называли ее Мурманской) железной дороге и ставил перед своими войсками задачу полностью овладеть ею.

Руководил Кировской железной дорогой Павел Николаевич Гарцуев, которому в 1944 году было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Не знаю, бывал ли когда-нибудь во время войны Павел Николаевич дома. Он дневал и ночевал на своей дороге и оказывался всегда там, где было всего труднее.

Зимою в полярную ночь работы в порту и маневрирование составов происходили в полной темноте. Вспоминая об этом времени, Витоженец как-то сказал: "Если над Мурманском играло полярное сияние - мы огорчались, нам нужна была темнота!"

В последнюю военную зиму наш ледокольный флот получил хорошее пополнение: к исходу войны американцы передали нам по ленд-лизу три новых ледокола. Один из них - "Северный ветер" - направили в Архангельск.

Эти ледоколы работали у нас недолго. После окончания войны они были возвращены американцам, как и суда типа "Либерти".