Лед и пламя

Емельянов даже кулаком по столу пристукнул, глядя на Сержа торжествующе. Увы, оценить важность заявления тот не мог, поскольку ни о каком Хорьке не имел понятия. Но сделал вид, что оценил: свел брови и значительно покачал головой, мол – то ли еще будет! И хотел задать наводящий вопрос (лишняя информация о местных интригах никак не помешает!); но тут вдруг хлопнула дверь в сенях, затопали шаги – и в комнату вломился мужик, задыхающийся от быстрого бега. Выговорил, привалившись к стене:

– Капитон Данилыч! Рабочие там… разодрались… Ох! – углядел нового управляющего, сорвал шапку и поклонился в пояс, так, что с размаху чуть не ткнулся носом об пол.

– Господи! – Емельянов тут же всполошился, вскочил, забегал по комнате. – Двенадцать апостолов… И Пречистая Матерь… Не убили никого еще?

Серж, слегка оторопев, смотрел, как он хватается то за ружье, то за сапоги. Кажется, ничего особенного не произошло: ну драка! Судя по рассказам того же десятника, в поселке это дело обычное. И что, он каждый раз так мечется? Вот бедняга.

От прииска к поселку вела как бы дорога, а на самом деле – разливанное море грязи, в котором тонули, напрасно пытаясь дотянуться друг до друга, жалкие мостки. Серж возмущенно обернулся к Емельянову:

– Это что, у вас всегда так? Куда же Печинога-то смотрит?

– Так ведь деньги! – Упрек в адрес кумира на минуту вывел десятника из панического состояния. – Мы уж сколько раз… а деньги-то где! Нынче вот тоже – совсем собрались, а деньги на жалованье пошли, взамен тех, что пограбили. А они – вон! Головы меня лишают! Пойдемте, батюшка, ваше благородие! – махнул рукой и бегом двинул по грязи, только комья полетели в стороны.

Ну нет, пробормотал Серж, отвязывая Огонька. Тому тоже не очень хотелось идти в грязь. А тут еще – вопли с дальнего конца единственной поселковой улицы, где, как смутно помнил Серж, находилось местное питейное заведение. Этому заведению полагалось сейчас, в рабочее время, пустовать, однако там клубилась приличная толпа. Чадной пеленой стояла матерная ругань, кто-то выл, причитали бабьи голоса.

– Вот идиоты. – Серж резко натянул поводья, Огонек вскинул голову, пятясь, коротко заржал.

Мальчишки, бегущие к месту происшествия, оглянулись на всадника с любопытством, но без особого интереса. То, что ждало их впереди, было куда важнее.

Серж подумал мельком, не достать ли оружие, и тут же осудил эту мысль как паническую. Надо же – от Емельянова заразился! Револьвер-то у него был: шестизарядный, американской системы, куда лучше старого, потерянного в тайге; но – в кого стрелять-то?! Он решительно направил Огонька вперед, тот протестующе захрапел, замотал головой, но подчинился.

Он подскакал к винной лавке, далеко опередив Емельянова. На обширном утоптанном пятачке перед ней человек, наверное, двадцать – так издали показалось Сержу, – сбившись плотным клубком, увлеченно мутузили друг друга, а вокруг бегали доброхоты обоего пола, то ли разнимали, то ли подзадоривали. Серж едва не влетел в эту толпу – конь оказался умнее хозяина, попятился, оседая на задние ноги, и коротко заржал. Кто-то в толпе услышал ржанье, поглядел, но, как и зеваки-мальчишки, не очень заинтересовался. Вот черт, растерянно подумал Серж, что мне, палкой, что ли, их лупить или таки стрелять в воздух? Ага, а они потом: новый управляющий – на народ с револьвером, то-то будет репутация! Поди доказывай. Эти соображения мелькнули стремительно и вскользь; не слишком отягощая себя мыслительным процессом, Серж сунул два пальца в рот и свистнул.

Вот на это внимание тотчас обратили! Еще бы. Свист вышел такой, что воробьи ошалело вспорхнули с крыш, кошки бросились вон с заборов, а рыжий жеребец, не ожидавший от нового хозяина таких подвохов, шарахнулся в сторону, едва не вышибив того из седла. Серж чудом удержался, обхватив коня за шею и ткнувшись лицом в гриву. Зато, когда выпрямился, увидел, что свистел не зря: толпа дерущихся расступилась, и оттуда на него смотрели удивленно и уважительно.

– Управляющий! – прошло по толпе.

– Эк, барин, ты навострился-то, – прогудел, подбирая с земли шапку, могучий мужик, чья одежда спереди была заляпана кровью из разбитого носа.

– С вами навостришься! – сердито бросил Серж. Спрыгнул на землю, торопливо обмотал повод вокруг жердины ближайшего забора. – Ну что – все живы? Никто никого не пришиб?

Люди зашумели зло и азартно. Серж прислушался: остывают? Пронзительный женский голос выкрикнул из-за спин:

– Хоть бы и зашибли! Мало ему, ворюге!

– Напрасно, ваше высокородие, помешали, – хихикнул мелкий мужичонка, запахивая на груди разодранную рубаху.

– А ты его ловил?! – тотчас вызверился могучий. – Башку заложишь, что он?

– Здоровы лупцевать кого попало, – поддержал его еще один; Серж, глянув на него, невольно вздрогнул, увидев на месте левого глаза круглое белесое пятно бельма.

Тут же вспыхнуло:

– Крысятника жалеют!

– В доле никак с им?

– Охолоньте, ребята, разберемся!

– А пошел ты…

Толпа угрожающе задвигалась, смыкаясь. И Серж, поняв, что вот-вот все начнется сначала, отважно шагнул вперед:

– Ну-ка, покажите, кто у вас тут.