Лед. Кусочек юга

Казалось, только повернешь ручку – и тебя немедленно захлестнет бурный поток, но, разумеется, когда Напалм открыл дверь, ничего такого не произошло. Пиромант спокойно прошел в просторное полутемное помещение, а я обернулся и предупредил вышибалу:

– Сейчас Александр Ермолов подойдет, так вот он – гость.

– Для этого он должен быть в списке.

– Некоторые люди есть во всех списках, – усмехнулся я и поспешил вслед за Напалмом.

– Вот ты простой как три копейки! – возмутился пиромант, забираясь на высокий стул у стойки бара.

Я уселся рядом и спросил:

– Думаешь, лучше будет, если Ермолов поставит на уши Селина? Он может.

Напалм потер длинный тонкий нос и отвернулся. Я хмыкнул и с интересом огляделся по сторонам.

В «Западном полюсе» упор делали на игры с иллюзорным искривлением пространства, здесь же все было совсем по-другому. Дизайнеры постарались создать впечатление, будто мы находимся на затонувшей подводной лодке, только не реальной, с тесными отсеками и низкими потолками, а на роскошном подобии пассажирского лайнера. В свете люстр сверкала надраенная до блеска медь, всюду тянулись непонятные трубы и вентили, в стенах зияли рваные пробоины, а за ними плавали рыбы и скрывались среди ржавых обломков осьминоги. Откуда-то доносились отголоски музыки, но через двери проникали только басы, мелодию разобрать не удалось.

– Что будете заказывать? – подошел к нам бармен – молодой парень, весь в затейливом пирсинге. Между металлических бусин время от времени проскальзывали электрические разряды.

– Безалкогольный «Созерцатель», – ответил Напалм, снял кожаную кепку и положил рядом с собой.

– На коктейли подсел? – усмехнулся я, а когда бармен выставил пироманту высокий бокал с многослойным напитком, попросил: – Выморжень, будьте добры.

– Шот или лонг?

– Классический.

Бармен достал из холодильника непрозрачную бутылку, наполнил рубиновой жидкостью рюмку и передвинул мне.

Я опрокинул в себя холодный напиток, и в живот будто провалился кусок льда, но уже миг спустя вверх по позвоночнику пробежала волна огня, приятно заломило темечко. И все же со вкусом что-то было не так.

– На соке снежных ягод экономите? – предположил я, отодвигая рюмку обратно.

Бармен смутился и, понизив голос, сообщил:

– У нас нет лицензии на приготовление продуктов питания из снежных ягод.

– А у кого есть?

– У любой столовки в Черном квадрате, – усмехнулся Напалм.

– Логично. Уродам хуже точно не будет.

– Измененным, – поправил меня бармен.

– В политику не лезу, – отрезал я и попросил: – Еще рюмку.

– Возможно, в ближайшее время начнутся поставки спирта из снежной ягоды, и мы вернемся к оригинальному рецепту, а пока только так. Проверка за проверкой идет…

Я махнул рукой, прерывая оправдания, выпил вторую стопку и шумно выдохнул.

– Неплохо!

– Кто платит? – спросил Напалм, соскальзывая со стула с бокалом в руке.

– Ермолов, – объявил я. – Теперь понимаешь, почему так важно, чтобы его пропустили?

Пиромант фыркнул и толкнул массивную дверь. Та легко ушла в сторону, и мы прошли в соседний зал – сплошь заставленный столами и с полукруглой сценой. Пробоин в стенах здесь не было, только иллюминаторы, а вот в потолке прорех хватало с избытком. У меня даже сложилось впечатление, что над всем помещением расположен единый аквариум, – уж больно солидные тени сновали над нашими головами.

– А почему «Стадион»? – поинтересовался я причиной, побудившей дать клубу столь неподходящее название.

– Чтоб никто не догадался, – буркнул пиромант и уселся за один из свободных столов.

Музыкальный проигрыш закончился, на сцене замелькали тени, начал подниматься белый дым, и в этом дыму вдруг возникла фигура парня в черной футболке, армейских штанах и высоких ботинках. Точнее – не сама фигура, а ее голографическое изображение.

Лоцман.

Дурные мысли будто вбитый в голову гвоздь,
Пиво не берет, становится комом в горле как кость,
Курить давно бросил, качаюсь, здоровья немерено,
Казалось бы, живешь и живи, коли судьбой так отмерено.
А вот хрен там!

Резкий речитатив исполнителя мурашками пробежался по спине, финальная фраза – четкая и размеренная – уколола под сердце, и я потянул Напалма из-за стола.

– Пойдем в другой зал!

На работу впотьмах, домой уже затемно,
С неба то дождь, то снег, погода – говно, не радует,
Днем гложет тоска, ночью давит бессонница,
Кругом друзья, а в душе натянутым нервом звенит одиночество.
Достало!

Напалм удивленно посмотрел на меня и спросил:

– А что такое?

– В тишине поговорим. И так голова болит.

Но дело было вовсе не в мигрени. Просто я действительно видел Лоцмана еще живым, и не могу сказать, что воспоминания об этом были хоть сколько-нибудь приятными.