Лед под кожей

– «НИЧЕГО ХУЖЕ, ЧЕМ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, Я НЕ ПРИДУМАЮ», – читает он с улыбкой. – Именно так, Лус. То предложение прошлым летом означало перелом. Уважение к делу в нем еще остается, но страха больше нет. С ожидаемым результатом: страшно стало мне, когда я это читал. Что ты можешь не пережить то, что придумал.

– И все равно ты позволил мне это сделать! – возмущенно выпаливает Лукас.

– И именно по той причине, по которой ты это написал! – иронично говорит старый профессор. – Ты хотел проверить. Я тоже. Даже для меня это были непростые семь дней, должен признать. Однако несвобода не нравится мне так же, как и тебе. Если бы я тогда испугался и сказал тебе, что все прощаю, сегодня нам бы нечего было решать. Я же хочу довести дело до конца. Чем больше работы над шлифовкой камня проведу я, тем проще тебе будет потом. Конечно – материал может не выдержать. Я это осознаю. Но рискнуть стоит.

Лукас решительно не уверен, что понимает отца. Вернее сказать… очертания того, что он вдруг начинает предугадывать, настолько пугают, что он их и видеть не хочет.

– Свобода притягательна, – продолжает старый профессор. – И ты это чувствуешь. Как я заметил, с лета ты также пытаешься избавиться от зависимости от грибов, что для меня является очередным доказательством, что принцип ты действительно понял. На долгий срок, однако, преодолеть синдром отмены будет не так просто. Это еще тяжелее, чем ты думаешь, а нужного фокуса ты не знаешь.

Лукас упрямо молчит. Отцовское надменное всеведение ужасно действует ему на нервы.

– Твое решение летом заинтересовало меня, но было недостаточным, – добавляет отец. – «Одной ладонью упершись в землю; берет в ней силу на что угодно; но где та вторая?..» – звучно цитирует он на ссеине. – Откуда этот стих?

Лукас копается в памяти. Без энтузиазма он бормочет название соответствующей книги и тут же продолжает цитату; старый профессор все равно ее потребует.

– «Еще жмется к плечу в диком рвении, еще тянется к тросу фальшивому, еще верит уррмаё иллюзиям; закрой глаза, слепец, и прозри».

– Не забывай о произношении, звучит ужасно, – говорит отец. – Ну что же, дело дошло до второй руки. Отпустить и прыгнуть. Не думаю, что ты вдруг достиг идеала внутренней свободы и полного избавления от страха, Лус. Но, как я сказал… ты хотя бы рискнул оспорить границы. – Он делает паузу и забирает папку. – В любом случае, это всё, – заключает он.

Взяв новый лист Лукаса, отец кладет его сверху и резко закрывает папку.