Лед под кожей

– Его эминенция досточтимейший Парлксэль преступно недооценивает опасность. И хотя я предупреждал его, что потеря реликвии может действительно произойти, он, ослепленный своей идеей, настаивает на своих изначальных приказах. Он не хочет отказываться от плана, который так долго готовил. Потому необходимо, чтобы я перестал руководствоваться его решением.

Камёлё ловила ртом воздух. Это было просто невероятно. Неслыханно!

Зрёгал восстал против своего господина.

Глеевари смотрела на него и вдруг поняла, что он, по сути, мертв. Его лицо было совершенно спокойным, будто вылепленным из сероватого фарфора. Уши висели совсем неподвижно. Но именно это неестественное, оцепенелое спокойствие привело Камёлё к осознанию.

Он знает, что умрет здесь. Бесславно. Как предатель.

Зрёгал должен был понимать, что, преступи он свой обет верховному жрецу, ему больше не позволят вернуться на ссе. К тому же, если он решил выдать все планы Парлксэля именно ей – изгнаннице, с которой ему даже общаться не пристало, – он заслуживает позорной смерти, так как изменяет своему господину худшим образом. Но он все равно это сделал.

У него должна быть причина, которая своей весомостью перекрывает обеты и даже страх.

– Я считаю своим долгом перед лицом Акктликса убить фомальхиванина, – произнес зрёгал, когда тишина слишком затянулась. – Мне достаточно причины, что он представляет угрозу для нашей веры. Кроме того, он угрожает и нам, глееваринам. Тебя, меня и Арлёмёгерля многое разделяет, Камёлёмэрн. У каждого из нас своя судьба, и наши пути при обычных обстоятельствах никогда бы не пересеклись. Но фомальхиванин – это то, что нас объединяет. Я давно отказался от своего имени. Я посвятил службе Богу всю свою жизнь. Клялся в верности его эминенции Парлксэлю. Но Парлксэль – не глееварин.

Исполнитель посмотрел Камёлё в глаза:

– У ее эминенции Маёвёнё здесь нет глееваринов. Она оставляла троих, но в начале д-альфийского кризиса принудила двоих из них к психотронному вмешательству, в результате чего они умерли. А если говорить о третьем, думаю, о его смерти ты знаешь больше, чем я.

Камёлё побледнела. «Так зрёгал знает, что я пыталась повесить на него убийство!»

Она ожидала угроз и шантажа. Но ссеанин лишь ухмыльнулся:

– Оставим это, Камёлёмэрн. У ее эминенции на данный момент не так много средств, чтобы выступить против меня. Без поддержки глееваринов ей даже не удастся меня найти. Это значит, что ее претензии по отношению ко мне не существенны.

«Не существенны?! Этот мерзавец смеет отрицать влияние самой могущественной представительницы Церкви на Земле?» Камёлё уставилась на него, не веря своим ушам.

– Непосредственной проблемой является чужак с Хиваив. На всей планете, кроме него, есть только двое глееваринов с боевой подготовкой. Это ты и я, – добавил зрёгал. – Я хотел бы взять с тебя обещание, что ты будешь продолжать борьбу с фомальхиванином, если я не смогу.

Так вот в чем дело. Трёигр было гнетущим и долгим.

– Я не уверена, что могу тебе его дать, – наконец сказала Камёлё.

Зрёгал устало закрыл глаза и оперся на руки. Но не показал своего разочарования.

– Я скажу тебе кое-что, Камёлё, – произнес он куда менее воинственным тоном. – Д-альфийцы – не нормальные люди. Их мысли странным образом затуманены. Мне не удалось прочитать в них что-либо значимое.

– В этом виноват он?

– Не исключено.

Камёлё передернуло.

– Если он так действует на окружающих, то может быть опасен и для Земли.

– Да, – согласился зрёгал. – Это проявилось уже здесь, на палубе Корабля. Пока Хильдебрандт не закрыл каналы коммуникации, я слышал запись.

Он отвернулся и посмотрел на ночной город.

– Я не стану притворяться, Камёлё. Лично мне Лукас Хильдебрандт неприятен – и не только потому, что его выбрал аб Арлёмёгерль. Мне не нравится его язвительная ирония, полная бестактность и жажда власти. Мы познакомились на ссе, и я считаю, что он поверхностный сноб, в котором нет ни капли смирения. Но теперь мне все больше его жаль. Он не представляет, с какой силой ему придется столкнуться. Может, поначалу он осознавал. И думал, что справится. Такие, как он, не страдают от недостатка самонадеянности. Но в данном случае он ужасно ошибся.

Исполнитель опустил уши в знак тихого смирения.

– Теперь он провел с фомальхиванином несколько дней, и все его подозрения наверняка отступили. Хороший пример – судьба нескольких д-альфийцев, которых фомальхиванин убил. И хотя Хильдебрандт знает о погибших, он готов это игнорировать. Больше он спрашивать об этом фомальхиванина не станет. Просто забудет. Чужак становится ему все симпатичнее. Хоть ему это и не свойственно, Хильдебрандт полностью доверяет фомальхиванину.

– Мне нужно его предупредить.

– Рё Акктликс! Пойми, о чем идет речь! – воскликнул зрёгал. – Здесь никакие предупреждения не помогут.

Камёлё склонила голову.

– Как ты хочешь убить чужака? – спросила она.