Лед в твоем сердце

Я как дурак на следующий день притащился к воротам школы. Прождал час или два. Леля вышла, этот придурок вышел, а Маши не было. Не пришла, вероятно. Или ушла уже.

К черту.

Никто и никогда со мной так себя не вел. Игнор за игнором. Будто я пустое место. Она делает из меня особенного и в ту же минуту отрезает крылья.

Можно ли желать и ненавидеть одновременно? Маша творила это безумие со мной.

К черту. Пошла бы к черту Уварова.

Однако прошло два дня. Я никуда не ходил, тупо сидел вечерами дома и смотрел на экран телефона, на ее фотку в профиле.

Красивая.

Вот и все мысли. В груди зудело, сжимало и разрывало одновременно. Аппетит пропал. Общаться с друзьями не хотелось. Даже мать заметила, что я веду себя странно. Задавала вопросы, а потом сказала какую-то очень забавную фразу.

– Ты не влюбился, Тимур?

– Не смешно, – буркнул я. – Любви не бывает. Не со мной уж точно.

– Как Маша? Вы общаетесь?

– Не говори о ней, – процедил сквозь зубы. Одно лишь имя этой ненормальной заставляло тяжело дышать. Кто бы сказал, что за фигня творилась со мной. Почему не радуюсь, что уломал девку и никто мне не парит мозг насчет отношений?! Раньше всегда радовался. Что пошло не так в этот раз?!

– Она тебе нравится?

– Мам, ну серьезно, – злился я.

– Ты ей точно нравишься, – улыбнулась мать.

– Аж десять раз я ей нравлюсь! – крикнул в сердцах. Потому что, если бы нравился, Маша бы не ушла. Она бы проснулась со мной, отвечала на мои звонки, хотела ко мне, как я хочу к ней.

– Ошибаешься. Просто она боится.

– Чего? Я такой страшный?

– А ты сказал ей, что хотел бы быть с ней? Что она тебе нравится?

– Ма, что за чушь! Я что, должен обо всем говорить! – бесился я еще больше. Уварова хуже, чем пуля на вылет.

– А ты как хотел, сынок? Девушки любят ушами. Она боится, – повторила снова мать.

– Не понимаю…

– Я когда-то так боялась твоего отца. Ему стоило только зайти куда-то, как девушки сразу липли. Весь такой статный, уверенный. И я… простая девчонка, которая и на свидании ни разу не была. У него таких, как я, вагон и целая тележка была. Понимаешь, сынок?

– Лучше бы ты выбрала другого. Не считаешь? – зачем-то ляпнул я. Мне всегда казалось, что родители не подходят друг другу. Отец не ценил мать, а она продолжала его лелеять. Хотелось бы посмотреть, как он будет за ней бегать и получать отказ за отказом.

– Тимур, если тебе нравится Маша, то ты должен сказать ей об этом. И предложить встречаться. Иначе потеряешь ее. А мне кажется, что эта девочка очень близка тебе по духу. Она не такая, как все, ведь так?

Я посмотрел на мать, на ее тоскливый вид и глаза, которые давно потухли. Неужели мама видит то, чего не вижу я?!

– Нет, – отмахнулся от ответа.

Наверное, это была самая большая ложь в моей жизни. А потом я решил продолжить врать себе. Даже помирился с Алиской.

Сидел в этой дурацкой беседке, смотрел на нее и думал, что ни черта Серебрянская не похожа на Машу. Ни улыбкой, ни голосом, ни характером. Мне нравилось, как Уварова язвит, как обижается, как повышает голос и пытается поставить меня на место.

Алиска сама залезла на колени, сама прильнула ко мне, но в моих мыслях ее не было. Была только Маша. Девушка, которая бесила и сводила с ума одновременно.

Тридцать минут, что я просидел в беседке, показались бесконечно долгими. Все раздражало: от Серебрянской до тупых разговоров.

Уйду.

К черту посиделки. Поеду к Маше и буду ждать ее возле подъезда. Может, покричу или придумаю еще какой-нибудь способ. Заставлю ее выйти и поговорить.

Однако ничего делать не пришлось. Уварова неожиданно нагрянула сама. И не одна, а с местным бабником. Коля у нас вел блокнотик с достижениями. Записывал туда имена девок, которых уложил, а потом хвастался. Конченые поступки, но мне было плевать. Бабы сами ведутся на это, значит, им нравится.

Правда, увидеть рядом с ним Машу я никак не ожидал. Ну не такая она. Скромная, робкая, за чистые и наивные отношения. Какого черта?! Еще и села рядом, улыбнулась ему. А когда позволила коснуться своего плеча, меня вообще накрыло. Каким-то чудом сдержался. Сломать бы этому придурку руки. И засунуть… твою ж!

Грудь разрывало на части от раздражения. Почему Уварова здесь? Разве не должна страдать так же, как и я? Не должна сидеть дома у окошка и думать обо мне, о нас, и все такое?!

Но мое терпение слишком кратковременное. А еще, кажется, я научился ревновать. Иначе не назовешь то, что творилось в груди. Я не сводил глаз с Маши, следил за каждым ее движением и за Колей, естественно.

Где-то в мозгу закрутило: «разве ты не хочешь, чтобы эта девчонка принадлежала только тебе?» И мамин голос, как соль на открытую рану.

Колян предпринимал попытки, однако Уварова не реагировала. Не понимала, а может, не хотела понимать. И мне вдруг подумалось, что ей так же некомфортно здесь находиться.

А потом этот похититель женских сердец потянулся к Маше. К моей, черт возьми, Маше. Уверен, все, что было между нами, не просто так. Просто мы где-то оступились. Не стала бы она отдаваться первому встречному. Значит, я для нее не кто попало. Не пустое место.