Лед, ветер и пламя

Портрет, ставший камнем преткновения… Чего Поттер зацепился за него, он и сам не знал. Неживая картинка, а Гарри разговаривал с крестным. Ему очень хотелось кому-нибудь рассказать, что он запутался в своей душе, что его смущают и тревожат серые глаза Драко, да и весь его облик. Не Люциусу же было в этом исповедоваться!

Хилл-Вейле перевернул многое в отношениях трех человек. После подземелий Малфои стали Поттеру ближе и родней. Тогда он впервые испугался за них. Когда Люциус выполнял свои кувырки, Гарри стоял, схватив Драко в охапку. Это был животный ужас, от которого холодели внутренности.

Но он не мог сравниться с тем, что Поттер испытал, глядя широко распахнутыми глазами на движения Драко. Это было за гранью, за пределом, за самой крайней чертой. «Зачем он пошел последним?! Я не вынесу вид его окровавленного тела, умру. Я уже видел его в крови. Это было ужасно!» - думал он. И когда это закончилось, Гарри прижал Драко к своей груди.

Этот кошмар являлся ему по ночам, мешал спать. Если бы в доме нашелся хоть один обшарпанный боггарт, Поттер бы знал, во что он теперь превратится. Его преследовал образ безжизненного, стройного тела, распростертого в крови на полу. Гарри вскрикивал по ночам, вскакивал с постели, а наутро спешил вниз, чтобы увидеть живого, смеющегося Драко. Это было таким облегчением, что приходило спокойствие. Спокойствие, которое привело к кошмару…

Драко вскрикнул на мягкой кровати, и Поттер вернулся в реальность, в кошмарную реальность тяжелого месяца, где был бред больного, терзающий сердце.

- Не смотри, Мерлин, на медные волосы! Зачем они танцуют в твоей голове? Я не прощу измены! Ты пожалеешь, что предал… - с укором и отчаяньем прозвучал слабый голос с кровати, заставляя смутиться сиделку.

- Я никогда не предам тебя, Драко! Забудь о Моргане! - воскликнул Гарри, вспоминая о медных волосах и об их обладательнице, которая принесла ему столько боли.

Это воспоминание вызывало тупую боль даже теперь. А в первый миг после происшествия, если бы рядом не было Драко, у Гарри бы разорвалось сердце. Поттер перенес такой сильный удар, удар в спину от человека, которого, как ему казалось, он любил. В тот тяжелый и страшный миг Мерлин как никогда раньше стал осязаемым и реальным, и Гарри почти физически ощутил, как в грудь заползает лед и сковывает его разбитое сердце.

Глава 3. Предательство

Иногда Гарри казалось, что он родился с любовью к Парижу. Этот город являлся ему во снах. Он прочитал о нем не одну книгу и мечтал попасть туда еще до Хогвартса. Когда же Рон сообщил, что Джинни учится во Франции, Гарри захотелось бросить все и лететь за ней, вопреки рассудку и логике. Таинственный город приобрел еще больше очарования.

Реальность затмила грезы. Да, Париж стоило любить! Одна Эйфелева башня чего стоила - вот очередной пример, как без магии можно творить волшебство. Они поднялись на нее как обычные люди - на лифте, в толпе туристов-маглов. Гарри тут же подбежал к перилам смотровой площадки и, раскинув руки, громко крикнул:

- Красота-то какая! Ты только посмотри!

Драко лишь ухмыльнулся, обнимая его сзади за талию, словно боялся, что он захочет слететь отсюда, как птица. И надо признаться, что такие мысли приходили в голову гриффиндорца. Он даже пожалел, что не захватил с собой «Молнию». Впрочем, это были пустые мечтания, учитывая статус секретности.

До поездки, да и по дороге - они использовали магловский поезд «Лондон - Париж», Гарри постоянно рисовал себе предстоящую встречу с девушкой. Да, им вряд ли удастся наедине. Но в этом нет ничего страшного, так как за это время Люциус превратился для Поттера в терпеливого наставника и просто в близкого человека, готового поддержать и в горе, и в радости.

Ну а Драко… Сначала Гарри слегка испугался, что блондин, поддавшись эмоциям Морганы, устроит представление, состоящее из сцен ревности, язвительных комментариев и прочих глупостей, на которые был способен. Но младший Малфой, даже перевоплотившись в ненавистный образ Дины, вел себя очень корректно. Он старался развеять его любые сомнения насчет медноволосой красавицы, и так открыто улыбался, что у гриффиндорца что-то переворачивалось в душе.

Очарование улочек Парижа вскружило Гарри голову. Они с Драко бродили по ним в обнимку, и блондин показывал свои любимые кафе и достопримечательности, которые посещал когда-то с матерью, и им обоим было грустно и весело. В эти мгновения Поттер не думал ни о прошлом, ни о будущем и радовался сиюминутному спокойствию, искренне любовался собеседником и был беспричинно счастлив.

* * *

Лишь в последний вечер перед посещением Шамбатона, Гарри вспомнил о Джинни, и его сердце наполнилось предвкушением. Ему рисовалось, как девушка кинется к нему на шею, зацелует, не стесняясь свидетелей. Затем они спокойно обсудят прошедшее время, поделятся планами на будущее, и она обязательно поддержит его идею сблизиться с Драко. А в заключении Джинни наверняка дружески поболтает с Диной и поблагодарит «Чарльза Поттера за заботу о племяннике».