Лед, война и яйцо вселенной

Я кивнул и забрался в летательный аппарат. Мои спутники действительно уже сидели на скамьях, размещенных по периметру шара. Над скамьями я увидел несколько округлых иллюминаторов из толстого льда, которые, однако, были совершенно незаметны снаружи. Под скамьями размещались закрытые дверцами шкафчики, где, очевидно, были сложены запас провизии, инструменты и оружие.

Заняв последнюю свободную скамью, я еще раз огляделся по сторонам. Казалось, я попал в новый, странный мир. Внутренние стенки шара были гладкими, словно оболочка яйца. Если не считать скамей, шкафчиков и цилиндрического предмета в центре пола, покрытого, как мне показалось, чем-то вроде куска туго натянутой кожи, здесь не было ничего. Отчего-то пустота и почти стерильная чистота действовали на меня удручающе. Впервые я подумал о том, что действительно могу не вернуться.

— Мы поднимаемся, — заметил Антенссон. Его слова подтверждало, однако, лишь едва заметное покачивание пола под ногами. Я, во всяком случае, не ощутил никаких признаков движения.

— Не волнуйся, юный Хелицерис, — обратилась ко мне почтенная мать Айсбергссон, очевидно, заметив мое состояние. — У меня есть лекарство, которое поможет тебе перенести повышение давления. Уверяю тебя, несмотря на его, гм-м… своеобразный вкус, оно тебе не повредит. Я сама принимала его несколько раз перед испытаниями в барокамере.

— В барокамере? — удивился я. Ни о чем подобном я никогда не слышал.

Айсбергссон с довольным видом пошевелила усиками.

— Она находится под северной частью Университета. Мы вырезали во льду яму цилиндрической формы, затем выточили ледяной поршень, который почти точно подходит к ней по диаметру. Конечно, остался небольшой зазор, но мы перекрыли его с помощью уплотнительной юбки из ледяной травы. Поршень опускается с помощью мощного винта и сжимает воду в яме.

Я сделал несколько жестов, выражавших изумление и восхищение.

— Должно быть, — заметил я, — эта работа потребовала много времени и усилий!

Антенссон несколько раз щелкнул дыхальцами.

— Так и было, сынок, зато теперь у нас есть собственный квалифицированный специалист по высокому давлению, которому мы без опаски можем доверить свои жизни. А сейчас позволь показать тебе еще одно техническое чудо. Клешнехваттер!..

— Да, генерал? — голос Клешнехваттера звучал непривычно высоко, к тому же в нем ясно слышались неприятные дребезжащие нотки, но слова вполне можно было разобрать. Но… где же сам Клешнехваттер?

— Высота? — осведомился Антенссон, повернувшись к барабану па полу.

— Выпущено двадцать восемь длин каната, — доложил Клешнехваттер. На этот раз я заметил, как мерцает натянутая кожа на цилиндрическом предмете. Вероятно, Клешнехваттер находится снаружи и наблюдает за тем, как разматывается якорный канат. С другой стороны, насколько я запомнил, лебедка с барабаном осталась на льду, а мы поднимались уже довольно долго. Высота двадцать восемь длин означала, что мы преодолели отражающий водяной слой, за которым обычные органы чувств становились бесполезны. Так как же мы можем слышать и видеть голос мистера Клешнехваттера?

Щетинки на ногах Антенссона торжествующе завибрировали.

— Неплохое представление, не так ли! — воскликнул он. — Не стану держать вас в неведении, коллеги. Дело в следующем: якорный канат натянут достаточно туго, чтобы передавать звуки, которые мы производим. Звуки усиливаются с помощью этого барабана-резонатора. — Он указал на цилиндр в полу. — Аналогичное устройство имеется и у мистера Клешнехваттера. Оно свободно скользит по канату благодаря четырем легкаменным роликам. Через эти же ролики колебания голоса мистера Клешнехваттера передаются на канат, канат вибрирует, и мы слышим его здесь. И наоборот.

— Значит мистер Клешнехваттер остался на льду… — проговорил я полувопросительным тоном.

— Да, — подтвердил генерал Антенссон.

Я промолчал, но отнюдь не от растерянности. Просто я не знал, как лучше выразить обуревавшие меня чувства. Подняться на головокружительную высоту и продолжать слышать тех, кто остался внизу — это было похоже на самое настоящее чудо! Переговорные трубки, которыми мы пользовались, передавши акустические волны на расстояние не свыше восьми стандартных длин. На большие дистанции приходилось посылать гонцов.

* * *

Мы поднимались и поднимались, и давно бы потеряли счет времени, если бы Клешнехваттер и студенты, посменно вращавшие барабан лебедки, не дали нам знать, что прошло уже два малых цикла. Профессор Трикликстон тут же засел за расчеты и вскоре сообщил: мы преодолели примерно одну сотую расстояния до геометрического центра нашего мира. По уверениям генерала Антенссона мы должны были достичь тверди значительно раньше: он верил показаниям приборов профессора Антенкера. О том же свидетельствовали наблюдения, проведенные подчиненными профессора сквозь разрывы в отражающем водяном слое.