Led Zeppelin. История за каждой песней

Но Пейджу новая группа и альбом вернули уверенность. Он с огоньком играл инструментал The Chose (скрипичным смычком, кстати). Однако его планы на будущее группой The Firm не ограничивались: «Все началось как одноразовый проект, теперь мы видим, как все вышло, и кто знает, что будет. У меня очень много проектов. Вотэта штука с ARMS мне была очень полезна. Просто представить себе не можете, какую уверенность она в меня вселила. Я понял, что люди все-таки очень хотят меня слушать. Так что я подумал: «Пошло оно все нафиг, в этот раз я не дам всему развалиться, я выберусь». Бизнес – это, конечно, скучно, зато музыка – весело. После распада Led Zeppelin моя уверенность исчезла. Напрочь. Мне было просто жутко. Наверное, я и с Роем Харпером играл где только мог потому, что хорошо знал его материал и его самого. А с The Firm мы играли такой рок-н-ролл, который я сам люблю. Каждый раз, когда я ощущал себя жалким и ничтожным, я ставил рок-н-ролльную пластинку, происходил выброс адреналина, и мне становилось гораздо лучше. Корневая музыка на меня всегда так действует. На концертах тоже возникает подобное чувство, потом оно исчезает, если только кто-то не запишет тайком бутлег. Смысл в том, чтобы показать верившим в меня людям, что я явился – и рискнул. Поверьте, многие фанаты западают артисту в душу. После цеппелинов я вообще не знал, чем заняться. Жил в абсолютном вакууме. Не понимал, чем занимаюсь. В конце концов поехал на Бали и там размышлял обо всем. Но сидел не на пляже – угодил в сезон дождей! – а в своем номере, думая. Потом меня осенило: да к черту все, соберу The Firm, а там видно будет. Сейчас мне реально надо делать то, от чего я сам получаю удовольствие. В The Firm я снова стал играть смычком – это забавно, и публике нравится, я же понимаю. Шоумены – это прекрасно, я сам хожу на концерты, чтоб меня развлекали».

К середине 80-х Джимми Пейдж поправил нервы, «починил» технику игры на гитаре и пребывал в явной уверенности относительно планов на будущее. Но будет ли он снова работать с Робертом Плантом? «Я часто вижусь с Робертом, мы много разговариваем, мы друзья. Конечно, я хотел бы работать с ним снова, но одному Богу известно, что это будет за музыкальный проект. В этом все дело. После всех этих лет вместе невозможно не узнать человека изнутри. Если нет – то, значит, ты просто бесчувственный. Когда в конце дня он широко улыбается – все в этом».

Как и Плант, Пейдж гордился дискографией Led Zeppelin. «Мне там нечего стыдиться. Led Zeppelin для меня были настоящим волшебством. Играть в такой группе большая честь. Ноя бы поступил неправильно, если бы дальше стал играть тот материал, и уж совсем плохо было бы пригласить певца, который пел бы песни Роберта. Это было бы неправильно с моральной точки зрения. Бонзо, уверен, хочет, чтоб эта музыка играла вечно. Когда я в Led Zeppelin исполнял длительные соло, это возбуждало и уносило меня прочь. Сейчас мы не отклоняемся от сути. Я, конечно, наделал в прошлом много ерунды. Но критики не поняли одного: они думали, что мы что-то делаем неосознанно. Здесь они крупно ошибались. Они говорили, что после 30 лет музыканта нет, но забавно на самих на них посмотреть в тридцатник. Мне очень жаль людей, которые всю жизнь слушают один стиль музыки. Когда я начал играть на гитаре, то играл все и узнавал совершенно разных людей. Я слушал все, от Рави Шанкара до Джими Хендрикса. Я думал, что это золотое время. И мне жаль, во что превратилась рок-сцена сейчас, но кто я такой, чтобы говорить? Люди умаляют мое прошлое, а я хотел бы, чтоб они были чуть смелее и авантюрнее. О такой группе, как Led Zeppelin, мечтают все. Для меня честь быть ее участником. Я всегда считал, что Джон Бонэм – один из самых недооцененных музыкантов. Он так мощно барабанил! Его барабанная установка становилась все больше и больше, а я покупал все более крупные усилители. В Led Zeppelin я, бывало, играл по три часа каждый вечер, но сейчас, думаю, такое не выдержу. Когда после распада Zeppelin прекратились концерты, я почувствовал, что исчезла огромная часть моей жизни. Мне было не с кем играть, а я уже заработал такую колоссальную репутацию «живого» гитариста, что боялся играть. Если бы я дал 4 плохих концертах, никто не захотел бы меня знать, а мне еще было что сказать в музыке. В общем, сегодня я – мужчина средних лет. Что делать в этом возрасте? Музыкальная пресса утверждает, что после тридцати ты – в дерьме. Но я вот не там, и мне еще есть чем заняться».