Ледания и Шрампинтульный Домовой (СИ)

Сладко выдыхаю «ах», удивляюсь возможностям собственного тела, которое, кажется, держится горизонтально, только при помощи упирающегося в стену затылка. Понимаю, что мы голые, совершенно, и что именно я являлась инициатором раздевания. А еще меня безумно заводят удивительные татуировки торса капитана. Я не в состоянии оторвать свой взгляд от его груди, от живота, и мое любопытство требует рассмотреть то, что сейчас прикрывает мое тело, двигающееся навстречу сладкому безумству.

Но в какой-то момент все становится не важным. Потому что путешествие, в которое отправляются наши тела и души, почти синхронно, разрывает тонкую ткань бытия, разбрасывая вокруг нас звезды и Вселенные. Или нас, вокруг них.

Я в жизни не испытывала ничего подобного. Ни с кем, никогда. И в мою каюту капитан относит меня на руках. Мы молчим, потому что слова не передадут того, о чем шепчут звезды, и что плещется в крови.

Я еще успеваю порадоваться, что в такие ранние часы корабль пустынен. Все полуночники спят.

— Я не хочу, — начинаю я возле дверей каюты.

— Чтобы все знали о нас — продолжает капитан.

Я киваю.

В его глазах я читаю небольшое огорчение, но он мягко накрывает губы поцелуем.

— Да будет так, — выдыхает почти слышно, и растворяется в сумерках коридора.

Я стою еще несколько секунд, пытаясь успокоить свое сердце. А затем исчезаю в своей каюте, чтобы заснуть.

— А думать я буду потом, — решаю, уплывая в сон без сновидений, — и почему у меня нет такой чудесной лианы, как у сигмы. И рассудок гаснет до нового дня.

Часть 12 12.1

12.1

Где и в какой момент моя жизнь пошла не по тому пути, на который рассчитывала моя амбициозная мама, я не могла вспомнить.

Теоретически, тогда, когда я свернула не в ту подворотню по пути на место работы, оказавшись в лаборатории, о которой мечтала всю свою жизнь. И меня даже не очень удивили собственные магические способности в тот момент. То есть искры из пальцев и способность притянуть колбу с другой стороны лаборатории мой мозг посчитал чем-то само собой разумеющееся, раз у меня теперь своя творческая мастерская и неограниченный бюджет.

Хорошее же время было! Плодотворное, насыщенное. И студенты были необременительные, почти.

Если бы я на бал не пошла, а в свою лабораторию, то меня бы с Трампином не втянуло в спасательную операцию.

Хотя, должна признать, что на бал попасть я жаждала. С трудом сейчас могу вспомнить, какая именно из причин превалировала и занимала меня всецело, но тот выбор я сделала осознанно.

Но почему не остановилась на домашнем животном, коим был Черныш, и Трампинрогом, которого можно было дожать, обольстить и воспитывать пару потешных спиногрызов где-нибудь поблизости от поселения боевых ежей.

— Когда ты уже остановишься, Леда, — говорила моя мама.

— Никогда, — отвечала я ей, засыпая прямо за столом в детстве.

Скорее всего поэтому она попыталась направить мою энергию в мирное русло, подкладывая умные книги и вдохновляя чудесами.

Я вспомнила темпераментных производителей еще одного компонента для часов профессора.

Именно к ним мы полетели после того, как вожделенная коробочка с рубинами с нулевым напряжением, заняла полку в лаборатории Х’увыста.

Кстати, термиты планеты Гроз оказались не совсем термитами. Они очень отдаленно напоминали насекомых. Может массивные челюсти и две пары рук, заставили классифицировать их таким видовым наименованием.

Я даже не очень и удивлялась. Наверное привыкаю. Все чего не может быть, но ты об этом подумала, где-то все же существует.

Вот и темперамент бубтов сыграл в моей жизни ту пресловутую точку, на которой случился перекресток семи дорог.

По-хорошему стоило бы тихо выбраться из-под прижимающих с двух сторон мужских рук и смыться куда-нибудь в тихое место, для того чтобы осознать любовь де труа, которая приложила нас пару часов назад.

Я старалась дышать так, чтобы не разбудить спящих, но при этом даже во сне умудряющихся контролировать мое присутствие. Домовой с одной стороны моей кровати, а Трампин с другой. И я посередке. Голая, точно также как и они.

Моя совесть пыталась достучаться до полностью удовлетворенного тела, но у неё очень плохо получалось. Все же стресс и пережитая опасность явно твердили телу, что жить нужно пока живой.

И если два мужчины встают на твою защиту, и защищают так страстно, я еле подобрала слово к процессу отвоевания моей тушки из загребущих ручек бубтов, то отблагодарить стоит обоих.

Тем более, что ни один ни другой пальму первенства и значимости друг другу не уступили.

Случайности — не случайны. Я напросилась с Трампином и профессором на планету, так как мечтала хоть на чуть-чуть ощутить себя свободной.

И мне никто не сказал, что восторженное рассматривание голого торса, татуированного какими-то невероятными рисунками бубта — это неприлично.

И профессор, который получил диковинный откатыватель, и спросивший, что мы им должны за эту детальку, явно погорячился, когда согласился отпустить меня посмотреть на еще более захватывающие татухи.