Ледания и Шрампинтульный Домовой (СИ)

Яйцо Кощея Бессмертного. Ну то, у которого игла внутри, а снаружи утка, заяц и целая куча проблем.

Только у этой сферы внутри клубится туман и мерцают искры звезд. Красиво, но ничего не понятно.

— Это наш корабль такое родил? — интересуюсь у Черныша, чтоб никто не услышал.

— Ага, дождешься у него, это Ной-я всю ночь сидела, до ума доводила все то, чем он в нее плевал.

— А ты что делал? За ней следил?

Черныш неожиданно порозовел, если это можно было заметить сквозь природную смуглость кожи.

— Я рассказывал про тропы по изнанке мира.

— Ого! Ты что, пытался разжалобить сигму?

— Нет, я пытался донести другую концепцию бытия!

— Вышло?

— Нет, — и вздохнул покаянно.

Ной-я коротко рассказала всем присутствующим назначение данного гаджета и синхронизацию с навигатором корабля, и протянула руку ко мне.

— А можно я сама разобью бутылку с шампанским о борт? — она похлопала на меня ресницами. Точно так как делаю я.

— Вот же ж, — пришлось улыбаться и косить взгляд на Зума.

Она показала мне точку на боку сферы — сюда! — и отошла.

Придерживая конец нити двумя пальцами, опустила клубок в мембрану, отделяющую дымку от пространства корабля.

Закрыла глаза и представила планету, укрытую ковром лотосов и кувшинок, и почувствовала, как нить завибрировала в пальцах.

А еще, как за моей спиной синхронно вздохнули члены экипажа.

Открыв глаза, я с удивлением смотрела на произведение безумного скульптора, изваявшего с помощью голубой нити чуждую человеческому рассудку картину. Больше всего это было похоже на каляки-маляки.

Но по мере того, как я отходила к остальным, утаскивая кончик нити, в сфере проявлялась узнаваемая эмблема лотоса.

— И сколько нам мыкаться по белу свету, — спросила в воздух.

— Столько, сколько нужно для того, чтобы прибыть в заданную точку к розовому рассвету, — ответила Ной-я.

И в ее голоске не было пренебрежения, как будто ее перевоспитали, или же нас дотянули до уровня ее божественной сущности.

— И сколько это в днях, — прервала я ее экзальтированное молчание.

— Три дня, — а вот теперь в ее тон вернулась эта божественная стервозность, — оставьте кончик, Ледания, сфера его не проглотит. По окончании миссии, клубок смотается и застынет напротив выхода.

— Спасибо, но может я на нее гирьку привяжу?

Она махнула рукой, совсем по человечьи, — вяжите что хотите, и прошу в рубку.

Из интерпретации показанного клубочком пути выходило, что в трех случаях нам придется прыгать. И хотя физического дискомфорта, как на старом корабле мы испытывать не должны, но Ной-я рекомендовала всем залечь в антиперегрузочные кресла.

И первый такой прыжок предстоял через пятнадцать минут.

Поэтому все быстренько расселись, пошутили об уверенности и приподнятом настроении сигмы, и прыгнули.

— Это что только что было? — спросила я через секунду, — все мои чувства кричали, что меня где-то очень грубо обманули.

Если не принимать во внимание то, что мы сейчас вплывали в огромную черную дырку от бублика, то отсутствие воспоминаний о прыжке настораживало и кричало о странностях.

— Это было странным, — тут же согласилась сигма.

— Сколько длился прыжок, — подал голос капитан.

— Шестнадцать с половиной минут, капитан, — отрапортовала Ной-я, и тут же добавила, это что, вы обо мне так думаете? — И уставилась на меня.

— Да хорошо я о тебе думаю! — принялась оправдываться перед ней, хотя никакой вины за собой не ощущала.

— Не нужны мне ваши воспоминания, — взвизгнула сигма истерично, — что за глупая шутка?

Потом она удивленно покосилась на Черныша, фыркнула в сторону Скорпа, и сообщила капитану, что ей нужно подумать.

Из рубки она выскочила так, как будто за ней черти гнались.

— Так, — отмер капитан, — кто помнит эти шестнадцать с половиной минут?

— Я — сообщил Зум.

— И все?

Мы продолжали молчать, пытаясь вспомнить хоть что-то.

— И что же ты помнишь, полезное создание? — вздохнув спросил Домовой.

— Что Ной-я используют, как клоаку для ненужных воспоминаний команды.

— Чего?! — хором заорали мы.

— Представляете, как они над ней поиздевались? Кораблик-то вызывает дискомфорт в сознательном восприятии процесса перемещения таким способом и продвинутые недоэмпаты высосать ваши воспоминания о неприятном процессе и сгрузить в сигму.

— Козлы, — протянула неосознанно.

— И не говори, — поддакнул Трампин.

— Так, Трампин, ты инструкцию всю изучил?

— Ну в части на какие кнопки жать — да! — отчитался мужчина, растягивая губы в почти незаметную улыбку.

— Это не годится, нужно найти как заблокировать это высасывание. Моя память вся, до последней капли, должна остаться моей.

— Точно, — лично тоже не согласна делиться интимными подробностями с Ной-я, — хотя я ее и уважаю, — на всякий случай обозначила собственное отношение к происшедшему.

— Интимными? — хрюкнул Скорп.

— Личными, — исправилась, слегка порозовев.

И что-то такое мелькнуло в глазах у капитана и у первого помощника.

— Да, да, да, только о вас несравненных и думала, — оскалилась им, — не упаси господь, — пробубнила про себя.

— Не ссы, — тут же успокоил Зум, — ты всю дорогу бубнила о способах поимки Бутты.

— И были стоящие варианты?

— Про спасательные круги рассказывать?