Ледария. Кровь и клятва

Отвлекшись на несчастных псов, она не сразу обнаружила, что в зале стало тише, и поняла, что не слышит голоса Лотпранда. Его высочество всматривался в лица придворных, а Вилиам отрешенно глядел в окно. Симель вдруг вспомнила, как он сказал однажды, что и Лотпранд, и Адемар оба стали бы хорошими правителями, и жаль, что трон достанется лишь одному из них. Адемара она видела всего раз, когда он навещал отца перед поездкой в Гудам. У старшего сына Вилиама был острый, цепкий взгляд, с придворными он держался уверенно и непринужденно, и та сила, что Лотпранд скрывал внутри, сквозила у принца в каждом движении. Симель задумчиво вздохнула. Интересно, каково это - быть наследником короны Вилиама, означающей власть над всем известным миром? Возможно…

Король неожиданно подал ей знак и Симель подбежала к столу, сгибаясь в поклоне у подножия трона. Вилиам наклонился к ее уху:

- Боль съедает последние силы. Подай мне твое чудодейственное зелье.

- Сию минуту, ваше величество. Я сварила покрепче, чтобы согнать лет до пятидесяти.

Король усмехнулся. Лекари, удостоенные мест в самом дальнем конце стола, нервно ерзали, но не осмеливались встать, чтобы предложить свои услуги. Считаться простолюдинкой было намного удобнее.

Симель вернулась к скамье, достала из-под нее ящичек со снадобьями и принялась смешивать питье. Когда большой серебряный кубок был почти полон, кто-то неожиданно коснулся ее руки.

- Эймар! – вздрогнула она, оборачиваясь. – Ты меня напугал.

- Доброго вечера, - поклонился менестрель, изящно плюхаясь на скамью.

- Ну, доброго. Что-то тебя не слышно.

Симель оглядела его с головы до ног. В последнее время Эймар выглядел куда более задумчивым, чем раньше, и работал только над печальными балладами.

- Не уверен, что король посчитает уместным мое пение… - музыкант был смущен, – знаешь, я теперь боюсь играть, когда он рядом.

- Брось, - улыбнулась Симель, закупоривая бутылочку, содержимое которой имело густой приторный запах, - сейчас он не один, здесь полно гостей.

- Не в этом дело. Теперь я… как будто понимаю, что творится у него в душе, и… - Эймар беспомощно взмахнул руками, - ну, ты знаешь.

- Знаю, – выпрямилась Симель. - Но вряд ли кто-то из нас действительно понимает, что творится у него в душе. Так что прекрати бояться! – она подняла глаза к небу и пошла обратно к столу, хотя менестрель был абсолютно прав в своих чувствах. Король выпил отвар и признал, что его крепость согнала еще десяток лет. Когда Симель вернулась на свое место, Эймара там уже не было – он вышел на середину зала и приветствовал слушателей.

Прошел совет, прошли все приготовления к отправке первых воинских частей, и в Плагарде воцарился суетливый беспорядок: на улицах толпились люди, каждый столб опутывали цветные гирлянды, а площадь напоминала летнюю ярмарку. Плагардские латники, королевские гвардейцы и те лорды, что держали военный совет с королем, должны были торжественно проехать через город, отправляясь в карающий поход на Берению.

Симель стояла у бойницы в южной дозорной башне. Внизу собрался весь город, на стенах толпились люди – они кричали, поднимали вверх руки и размахивали маленькими флажками. Дети стремились забраться повыше, стражники только и успевали снимать их с зубцов и возвращать матерям.

Стараясь не поддаваться всеобщему хаосу, тесными группками передвигались священники, благодушно перенося все тычки и удары, неизбежные в такой толчее, и не забывая благословлять окружающих. Симель улыбнулась. Трудно представить, что сказал бы отец Бреттани, окажись он сейчас на стене. Первосвященник Плагарда и Хаубера, второй по святости человек после Верховного Отца Церкви, был слишком нетерпим к праздности и увеселению, но, к счастью, он находился во внутреннем дворе, где король обращался к рыцарям с последним напутствием.

Вилиам вышел на ступени перед входом в замок, чтобы должным образом проводить войска. Он вновь был облачен в просторную мантию с золотой оторочкой, седую голову венчала корона. С дозорной башни не было слышно, что он говорит, но Симель могла поспорить – эти слова были не о предстоящих сражениях, а о мире, который наступит после. Кони стояли не шелохнувшись, рыцари слушали короля, приложив к сердцу правую руку, и в своих ярких цветных накидках были похожи на бабочек, каким-то чудом заблудившихся в снегу.

Сама того не замечая, Симель отстукивала по камню узкого проема какой-то выдуманный ритм, и все никак не могла устроиться достаточно удобно, чтобы не переступать с ноги на ногу. Виной тому было чувство, что она куда-то опоздала, а здесь только пряталась до той поры, пока ее не нашли. Приходилось напоминать себе, что она остается в замке, а не стоит там, внизу, конная и с оружием, по высочайшему указанию короля, и это приносило кратковременное облегчение.