Леденяще холоден

Я обернулся и посмотрел в сторону приюта, несколько сбитый с толку. Голос Луми наполнил воздух, и песнь эта доходила до самого озера. Это была печальная, но красивая песня. Очень грустная. Мне казалось, что в ней та же печаль, какую я носил в своём сердце.

Лишь ночь мне дорога
глаза её сияют как
бушующие облака
и её сердце
есть маяк

Я не знал, что делать. Осмотрелся. Рядом никого не было. Только я и эта странная поющая женщина у воды.

Мои чувства во льду
моя душа в стеклянном куполе
мне никогда не научиться любить
мне никогда не выучить уроков
мне никогда не научиться
по-новому жить

Луми закончила петь и посмотрела на меня ледяными сияющими глазами.

– Иди сюда, давай споём вместе, – увещевала она.

Я остался стоять на месте, уставившись на неё. Луми закрыла глаза, глубоко вздохнула и продолжила песню:

Ты есть звезда
я не знаю, кто я
посмотри на меня в темноте
как ты можешь меня не видеть

Её голос был сладок. Он словно мёд, который наполнил моё сердце тягучей сладостью. Я хотел было спеть с ней вместе, но не знал слов. Медленно подошёл к ней по скрипящим заиндевелым доскам на край шаткого моста. Её лицо ослепляло ледяной красотой. Она словно была сделана из фарфора. А губы отливали синим цветом.

Луми открыла глаза и посмотрела на меня. Досадно, что песня закончилась. Я не знал, нужно ли аплодировать, как в театре или на концерте.

– Очень грустная песня, – сказал я.

– Тебе тоже больно, – заметила Луми. – В твоей жизни слишком много боли и печали для такого маленького мальчика, как ты. Это медленно убивает тебя.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Твоя печаль ярка, как… радуга на небе. Ярче, чем падающая звезда. Она… источает аромат. Как одуванчиковый луг, – странно изъяснялась Луми.

– Она не может источать аромат, – фыркнул я и подумал уже было бежать, но что-то меня остановило.

– Твоя злость пахнет сладостью. Она как едкое предчувствие зимы. Большую часть времени мы хотим избавиться от чувств, когда нам кажется, что их слишком много. Ты согласен со мной, Армас? – спросила Снежная леди, поглаживая бледными пальцами длинную шпильку в волосах.

– Согласен.

И океан чувств заколыхался внутри меня.

– Чувствам сложно воспрепятствовать или научиться управлять ими, – добавила Луми и обратила взор на речные волны.

Внезапно я поймал себя на мысли, что думаю о своих чувствах. О той крошечной смелости, с которой я говорю с этой пугающей женщиной. О той тоске, которая затуманила мой разум. О том, как я люблю своих родителей и как тоскую по ним. Я крепко сомкнул глаза и попытался стереть из души образ родителей. Эта картина наверняка будет мучать меня до самой смерти.

– Сейту забрали, – спокойно сказала Луми, болтая ногами в воде.

– Что? Куда забрали? Навсегда? – вскричал я от ужаса.

– Да. Навсегда, – мрачно добавила женщина. – Девочка пыталась украсть ружьё. Разозлил ли тебя уход Сейты? – серьёзно спросила Луми и пронзила меня взглядом.

– Да, наверное, – тихо ответил я, пытаясь скрыть свои чувства, как советовала Сейта.

– Я могу забрать твою боль и печаль, если только ты этого хочешь, и подарить тебе мир и спокойствие, – предложила удивительно красивым голосом Луми, который напомнил мне о маме.

Я кивнул. Луми вытащила из волос длинную острую шпильку. Она напоминала сосульку или стеклянный шип. Длинные белые волосы Луми ниспадали до самого моста. В этой шпильке было что-то древнее. Она как ледяной кинжал, рукоятка которого украшена головой орла. То, как Луми держала эту шпильку двумя руками, почему-то успокаивало меня. Она не собиралась причинить мне вред.

– Что это? – с интересом спросил я, подходя поближе.

– Ледяной шип. Своеобразный волшебный посох. Или шпилька. Это может быть и оружием, но когда я слегка прикоснусь им к тебе, он заберёт твою боль и печаль, – сказала Луми и позволила мне рассмотреть эту диковину.