Леди Альмина и аббатство Даунтон

Вопрос об истинном отце Альмины остается под вопросом, ибо когда девочка появилась на свет, Мари уже несколько лет проживала с Фредериком раздельно. Временами он появлялся в ее жизни. Мари и Альфред явно были близкими друзьями и любовниками, но ни в коем случае постоянно сложившейся парой.

Мари происходила из очень респектабельной среды. Ее отец являлся парижским финансистом, а мать родилась в состоятельной испанской семье. Девушка выросла в Париже, но проводила много времени в Англии. Две ее сестры удачно вышли замуж за титулованных английских джентльменов, но Мари повезло меньше. Фредерик Вумвелл был младшим сыном баронета, и на свадьбе присутствовали несколько видных представителей аристократии. Но этот джентльмен оказался дурным человеком, пьяницей и вором; хотя у Вумвелл был сын, также названный Фредом, суд вынес решение о раздельном проживании супругов, когда Мари стало невмоготу переносить проступки мужа. (Бесшабашный Фредерик в конце концов умер за шесть лет до замужества Альмины, таким образом избавив ее от дополнительных помех и дав возможность своему брату, сэру Джорджу Вумвеллу, занять его место в день свадьбы и передать девушку жениху.)

Когда Мари встретилась с Альфредом де Ротшильдом, она была чрезвычайно одинока. Все еще молодая и привлекательная женщина была доведена до крайности тем, что муж покрыл себя позором, а у нее осталось очень мало денег. Мари, должно быть, приводило в восторг общество человека, баловавшего ее с такой щедростью. Похоже, Альфред и Мари поддерживали хорошие отношения всю жизнь, но шанса вступить в брак не возникло даже после кончины Фреда Вумвелла, ибо Альфред не желал ни отказаться от свободы холостяка, ни жениться на католичке. Когда Мари родила дочь, Альфред просто не мог надышаться на нее, и хотя не признал ребенка официально, необычное имя Альмины, представлявшее собой сочетание родительских имен, хотя и зашифрованное, указывало на ее истинное происхождение. Ее мать всегда звали Мина, к этому были просто добавлены первые две буквы имени отца ребенка.

В последние годы девятнадцатого века отношение к амурным связям – по меньшей мере среди высших классов – было толерантным, если соблюдались приличия. Супружеская измена являлась меньшим злом, чем развод. Позор, даже для женщин, состоял не в самом проступке, а в его демонстрации. Хотя некоторые из Ротшильдов были вне себя от гнева (свидетельство, возможно, менее устойчивого положения в обществе), а Мари не принимали в высших слоях общества (не только из-за этой связи, но в основном поскольку ее муж впал в немилость), эти тесные отношения процветали в укромном уголке, на который предпочитали не смотреть и вежливо соглашались не замечать его существования.

Альмина получила домашнее воспитание от гувернантки, как это и было принято для девушек из верхних слоев среднего и высшего классов. Требовалось достичь хорошей начитанности и овладеть светским мастерством, нужным для «гостиной», что означало музыку, танцы, пение и рисование. Обычно туда входили также уроки французского языка, но Альмина уже бойко щебетала по-французски, поскольку выросла во французской семье.

В детстве, и в Париже, и в Лондоне, Альмину в день рождения навещал ее «крестный отец», сэр Альфред, и всегда приносил роскошные подарки. Альмина хорошо знала своего благодетеля, особенно повзрослев, и очень его любила. Он обожал девочку, и, вероятно, однажды Альмине рассказали правду о ее рождении. В конце концов, это ни для кого не было секретом.

К семнадцати годам она регулярно посещала Хэлтон-Хаус вместе с матерью. Альфред превосходил самого себя, веселье лилось рекой – единственной целью этих собраний было развлечение. Великолепие так и било через край. Альфред, любивший музыку, обожал дирижировать оркестрами, приглашенными из Австрии играть для гостей, с помощью палочки, инкрустированной бриллиантами. У него был частный цирк, в котором он исполнял роль инспектора манежа. Финансист оборудовал электрическое освещение, чтобы гости могли должным образом оценить его изысканную коллекцию предметов искусства. Альфред мог быть фривольным, но всерьез коллекционировал работы Тициана и Рафаэля, являясь к тому же крупным меценатом и доверенным лицом фонда «Коллекции Уоллеса»[15]. В Хайклире до сих пор хранятся несколько прелестных севрских и мейсенских фарфоровых изделий, почти наверняка подаренных Альфредом Альмине.