Леди ангел

Воскресенье положило начало блаженной идиллии, полной слепых надежд, искрящегося счастья и любви, свободной от любых оков. Анджела с крошкой Мэй и игрушечным Питером-кроликом зашли за ним в час дня, и затем они вместе отправились обратно в Истон. Выстроившись в ряд, слуги встречали их у дверей, как если бы домой вернулся хозяин. Они приветствовали Кита с почтением и приветливыми улыбками. Он не сомневался, что так захотела Анджела. Они прошлись по парку, и она показала ему свои владения, испытывая гордость от того, чего ей удалось здесь добиться. Кит увидел новый сельскохозяйственный колледж, несколько построек которого были почти полностью закончены, начальную и среднюю школы, содержавшиеся на средства Анджела, а также пошивочные мастерские. Она организовала их для тех девушек, которые были слишком хрупкими, чтобы работать в поле со своими родителями. Именно по этой причине в свое время на Анджелу обрушилась консервативная пресса, обвинив ее в том, что она балует жителей своих владений. Кит

повстречался и с самими крестьянами, жены и дети которых устроили радостный переполох вокруг малютки Мэй.

Сама Мэй восседала на руках Кита с тем же сознанием собственного совершенства и величием, которые сквозили и в поведении ее матери. В тот день, обследуя владения Анджелы, они прошли, наверное, несколько миль, и однажды даже зашли в дом одного из ее слуг, чтобы передохнуть и выпить чаю. Мужчины горячо и заинтересованно обсуждали молотилки — так, словно были знакомы всю жизнь.

— Как тебе все это нравится? — обратилась к нему Анджела, когда они направились обратно к дому. Мэй уже крепко спала на руках у Кита.

— Идеальное поместье. Мне никогда не приходилось видеть ничего лучше. Но ты ведь и сама это знаешь, не так ли? — ответил он, улыбаясь Анджеле. — Графиня, которая занимается сельским хозяйством! Это впечатляет!

— Все остальное я покажу тебе завтра. Но нам придется поехать верхом.

— С удовольствием. У меня тоже есть несколько плантаций на Яве. Когда-нибудь я тоже покажу их тебе.

В ответ она улыбнулась и, нежно прикоснувшись к его руке, промолвила:

— Мне кажется, что ты жил здесь всегда.

— Привыкай, — ответил он. — Я собираюсь здесь остаться.

Изолированные в Истоне от всего окружающего мира, словно робинзоны, они еще две недели жили в этом сказочном мире — любя и занимаясь любовью, говоря о любви, пылая, теряя голову и сгорая от владевших ими чувств.

Из-за крошки Мэй они поднимались рано, и эти утренние пробуждения нравились Киту больше всего, несмотря на то, что прежде он нередко и посередине дня все еще бродил в ночной рубашке. Они наслаждались нехитрыми радостями деревенской жизни, помогая крестьянам убирать овес и косить. Кит удивлял сельчан своим умением скирдовать сено и весело уговаривал Анджелу попробовать в этом свои силы. Каждый день они навещали плотников, что заканчивали постройку сельскохозяйственного колледжа, и Анджела радовалась, как ребенок, видя, что работа быстро продвигается.

Часто по вечерам, после того, как Мэй уже отправлялась в кроватку, они садились верхом на лошадей и ехали по дороге, что тянулась вдоль побережья, глядя на луну, заливавшую трепещущим светом болотистые окрестности, и наслаждаясь счастливым уединением, помешать которому был не в силах весь остальной мир.

Нередко они плавали на «Акуле», беря с собой минимум команды, — вверх вдоль восточного побережья, а затем обратно. Однажды в непогоду, когда, несмотря на сильный ветер, все паруса были подняты, Анджела показала, на что она способна, управляя яхтой, стремительно летевшей по направлению к Дувру.

Как-то ночью она рассказала ему о своем отце, которого никогда не знала — высоком человеке с золотистыми волосами, полковнике, известном своей железной волей, атлетическими навыками и блестящей верховой ездой. Она едва помнила отца — он умер, когда дочери было всего три года.

— Я всегда отождествляла себя с ним, — призналась Анджела, лежа рядом с Китом в своей спальне. — Возможно, потому что мы с мамой были такими разными. Да и с сестрами — тоже, хотя я никогда не переставала любить их всем сердцем. Мои сестры были голубоглазым воплощением добропорядочности и послушания, меня всегда бранили за мои дикие выходки.

— Мне кажется, я сразу разглядел в тебе эту твою замечательную импульсивность. Еще в тот вечер, в яхт-клубе, — заметил Кит, привольно раскинувшись на постели возле нее. — Какая другая женщина с такой готовностью вспрыгнула бы на палубу! — Он лениво повернул;

голову и улыбнулся. — Я уже тогда понял, что мне не терпится испробовать этот дикий характер в постели.

— А я легкомысленно согласилась на это. С моими сестрами такой номер не прошел бы у тебя ни за что.

— Значит, мне повезло вдвойне, — сказал он, с дерзкой улыбкой глядя на возлюбленную.

— А мне повезло, что ты согласился под дождем добираться до Истона.

— И ты пожалела меня из-за того, что я насквозь промок…