Леди Артур

Вслед за этим все начали складывать на небольшую табуретку статуэтки богинь и богов. Да, божества мужского пола тоже были, ведь, например, в земном античном пантеоне имелись Афина, Гера, Деметра, Немезида, Никта и куча других небожительниц. Причём статуэтки иногда повторялись. Перед табуреткой положили щит, а на него сверху серебряное блюдечко, в которое сразу налили вино. Радом положили шейные обереги.

— Что это было? — спросил я у Урсулы.

— Щас, — шёпотом произнесла мечница. Она опустила свой амулет, посвящённый двуликой удаче, и заговорила: — Когда-то здесь был монастырь. Мужской. Жили в нем невинные юноши, давшие обед чистоты, ибо обещаны были богине милосердия в мужья. И вот легенда гласит, что один пошёл в лес за хворостом, где его поймали пьяные разбойницы. И значит, силой заставили они его сношаться: мол, нет ничего слаще невинного юнца. А когда наигрались, выкололи глаза, чтоб он не узнал их потом. А он повешался тут же на своём поясе. И с тех пор бродит призрак неупокоенный, кричит, что ненавидит. А порой вселяется в путниц и пытается убить тех дев и жен, кто с оружием ходит. Но днём… такого эта… не было раньше.

Я вздохнул, глядя, как солдатки кладут амулеты, создавая коллективную защиту на время нашей стоянки, а жертву одержимости укладывают на мягкую солому и укрывают теплым одеялом.

— Юрий, а ты в каких богов веришь? — опустившись рядом на колено, спросила Ребекка. Она положила золотые знаки Небесной Пары и многорукой Агнии.

Я задумался. Раньше я не верил в сверхъестественное. А даже если бы и верил, наших богов здесь нет и быть не может. Ну а здешние божества для меня чужие. Я ведь рождён под другим небом. Тогда во что верить? В Эйнштейна и Кюри? В Ломоносова и Менделеева? В Ньютона и Хиггса? Но они же просто люди.

Я снял с шеи жетон прогрессора и положил на щит рядом с другими.

— Я верю в человеческую совесть и силу человеческого разума, — сорвалось с моих губ, а когда встал, то показалось, что из леса на меня пристально смотрит юноша в небесно-голубой тунике. Мгновение — и морок исчез, но мне почему-то подумалось, что это не призрак сумасшедшего монашка, и что я уже видел тень этого юнца с глазами столетнего мужа.

А это значит, мы ещё встретимся…

Глава 11. Немного откровений

— Я глубочайше прошу простить меня, но госпожа Кассия… думаю, вы понимаете, о чём я? — проговорила, стоя в дверях, молодая красивая волшебница. Вместо того чтоб выйти, она вдруг вернулась и поставила на стол генералу небольшую плетёную корзинку, прикрытую шитым полотенцем. — Надеюсь, мы придём к договорённости, — заключила она. — Я навещу вас через три дня.

Бесхитростно улыбнувшись на прощанье, женщина вышла, аккуратно прикрывая за собой дверь. Там ее ждал дневальный, готовый сопроводить до контрольно-пропускного пункта. При виде чародейки он приосанился и без нужды поправил форму.

Генерал вздохнул, провожая волшебницу взглядом: платье пастельных тонов и скромные украшения, глубокий капюшон на лёгком дорожном плаще и сногсшибательный аромат местных цветов — просто само очарование! Даже усталые морщинки вокруг карих глаз удивительно подчёркивали её прелесть.

Когда гостья ушла, Пётр Алексеевич потянулся к корзине. Под полотенцем оказалась бутылка с залитой сургучом пробкой. Стоило прикоснуться к ней, как по сосуду пробежали голубые искры, и стекло покрылось лёгким инеем.

— Мда-а-а, — протянул генерал, опускаясь в кресло.

Перед ним лежала грамота магистрата — по сути, акт о монополизации торговли рядом продуктов земных технологий. Оборот рос, прибыль тоже, и магистрат просто не мог пропустить такое мимо себя. Взамен оговаривался упрощённый режим выдачи землянам подорожных. Но такое находилось вне полномочий Петра Алексеевича, потому грамоту предстояло передать на Землю. А ещё эта «Золушка»: вроде лопочет тихо и вежливо, а язык подвешен, как у змеи-искусительницы.

Вскоре в дверь постучали.

— Да! — прокричал генерал, сделав вид, что вчитывается в грамоту.

— Разрешите? — заглянул начальник штаба и после кивка вошёл. — Пётр Алексеевич, — с порога начал он изливать душу со страдальческим выражением лица, — я больше так не могу. Почему мы терпим эту суку? Кассия опять разнос устроила: требует комиссии по пересчёту оружия, говорит, что мы можем лишнее привезти, сверх договорённостей о самообороне. Я ее пристрелю.

— Давай об этом потом, — произнёс генерал, совершенно спокойно глядя на подчинённого.

— Нет, я либо уволюсь, либо пристрелю ее! — продолжал тот бушевать. — Отправьте меня на Землю!

— Знаешь, мне тоже все надоело, — неожиданно согласился генерал. — Я думал, получу лавры, а на деле что? Дерьмо полное. Все эти ведьмы в печёнках сидят.

Он встал, подошёл к шкафу и достал оттуда два гранёных стакана и штопор.

— Наливай вино, а то согреется. Фужеров нет, но и так сойдёт, — Пётр Алексеевич со звонким стуком поставил стаканы перед подполковником, а сам оседлал небольшой стул возле аквариума и прислонился спиной к стеклу.

— Я не хочу, товарищ генерал.