Леди-босс (Леди-бомж - 2)

Кузьма Михайлыч был очень мной недоволен. Озверел просто. Это из-за "Дон Лимона". Оказывается, я не имела права покупать именно такую машину, слишком заметную, нестандартную, которую засечь очень легко. Запоминающуюся, в общем. Но главное, "фиатик" был фактически двухместным, слишком тесным, чтобы поместить в нем телохрана, тем более если я буду ехать не одна, а, допустим, с Элгой или Гришуней. Это значило, что охранная машина из гаража Туманских должна будет постоянно сопровождать меня, с парнишками Чича, конечно.

Но больше всего он завелся оттого, что восьмого марта я легкомысленно шаталась по столице одна.

Я считала, что это у него такой бзик после Сим-Сима, обожгли его на молоке, теперь на воду дует. Но слишком скоро я поняла, что ошибалась.

Часть третья

В ОГНЕДЫШАЩЕМ ЛОНЕ ЛЮБВИ...

Для известного дамского двухнедельника снимали меня еще перед женским праздником. В квартиру нагрянула целая команда с мощной фотоаппаратурой, во главе с редакторшей журнала, некоей Викторией Рындой. Элга предупредила меня, чтобы я с ней не очень откровенничала, журнал славился скандальными публикациями на тему интимной жизни персон, хотя никого и никогда не именовал впрямую, сообщая, что "госпожа Т." замечена на приеме в тмутараканском посольстве с "господином Б.". Кому надо, знали, о ком идет речь. Но вообще-то мадам Рында сплетнями лишь приперчивала довольно толковые публикации о женской доле, семье и доме, моде и детях, и к совершенно беспардонным изданиям двухнедельник все-таки не относился.

Мадам, как мне растолковала уже Белла Зоркие, была известна своей пробойной силой, сравнимой с мощью противотанкового снаряда и проходимостью бульдозера. Но, в общем, она оказалась веселой, насквозь прокуренной, полной теткой, одевавшейся в милитери-стиле, что ей шло. В пальто цвета хаки, шинельного покроя, говнодавах на солдатской подошве, мужской папахе из светлого каракуля, горластая и бесцеремонная, с красновато-загорелой рожей, она и впрямь являла собой некоего солдата-генерала. Она с ходу забраковала интерьер моего нового жилища (слишком по-домашнему), и они быстренько перетащили меня в свою редакцию - небольшой такой сумасшедший дом на Ленинградском проспекте.

Хай в редакции стоял, как на базаре, хлопали двери, какие-то полубезумные мальчики и девочки носились туда-сюда. Редакторша объяснила мне, что это обычная четверговая свистопляска, когда верстается номер. Утром в пятницу фотонабор и прочие материалы с курьером отвезут в Финляндию, где журнал напечатают, а в понедельник дальнобойщики на двух фурах припрут в Москву тираж свежего номера, глянцевого, многоцветного, на классной бумаге.

Снимали меня в их фотостудии, где поставили деловой стол, компьютер, за спиной повесили карту России. Перед съемкой они долго спорили, идут мне очки или нет.

Если честно, все это мне жутко нравилось, только я не думала, что попаду прямо на обложку. Так что через несколько дней я не без изумления, но с большим удовольствием обнаружила, что моя физия смотрит на меня изо всех газетных киосков. На снимке я была красивая и жутко деловая. Взгляд за стеклами очков был отрешенный. Компьютер сбоку намекал на то, что я полностью заинтернетена и, возможно, размышляю над новостями с фондовых бирж всей планеты, а карта за моей спиной прямо указывала, что меня волнуют судьбы всей России. Я была представлена как одна из самых молодых бизнес-леди.

Из коротенькой заметочки, прицепленной к портрету, я не без некоторой ошеломленности узнала, что прошла невероятно трудный путь к тому, кем я стала, отличалась аналитическими способностями еще в школе, Нина Викентьевна Туманская пасла меня чуть ли не с детства и продуманно готовила в свои преемницы. И когда она неожиданно и безвременно ушла, я, в общем, была готова заменить ее. О Сим-Симе не было ни слова. И то, что я тоже Туманская, можно было понимать так, что я близкая или, возможно, дальняя родственница Туманских. Словом, продолжательница династии, руководящая семейным делом.

Очень довольная Белла Львовна сказала мне:

- Это только цветочки. Будем раскручивать вас дальше, деточка!

И мимоходом помянула, сколько плачено двухнедельнику за эту публикацию. Меня это слегка покоробило, но уже не удивило. Я решила, что если это на пользу дела, то Зоркие лучше знает, как действовать.

- Очень приличная засветка, - пояснила она. - Мы всем даем понять фирма Туманских веников не вяжет! Мы есть, существуем, мы в полном ажуре. А то забывать нас стали, Лизавета Юрьевна! Очень своевременное напоминание о себе.

Элга пожала плечами:

- В этом имеется элемент нелепости... Чичерюкин отделался молчанием.

Когда я ему сказала, что красный огонечек на телефонном сигнализаторе сменился зеленым и, похоже, меня никто не прослушивает, он буркнул только:

- Я знаю. Меры приняты.

Мой первый шаг к известности имел ряд последствий. Я имею в виду не только приглашения на рауты, симпозиумы, конференции и иные публичные толковища, включая театральные премьеры, хотя все это пошло набирать силу.