Леди для первых рыцарей

— Уж извини, что все женщины в замке, у кого я смог попросить обувь, предпочитают каблуки, — ехидно отозвался Глен. — Или ты думаешь, что в такое время легко найти мастера обувных дел, который сошьет менее чем за час хорошенькие туфельки? Пришлось искать, у кого одолжить.

Я едва не рассмеялась, когда представила Глена, который ходит от одной дамы к другой, спрашивая, не найдется ли у них обуви моего размера на низком каблуке.

— Смешно тебе, да? — с деланной обидой сказал Глен.

— Если совсем немного. Спасибо, — сказала я, поглядывая на Глена из-под чуть опущенных ресниц.

— Не благодари. Это все моя вина, — ответил Глен. — Мне и исправлять оплошность, даже если приходится ночью бегать по спальням благородных леди, интересуясь, не найдет ли у них лишней пары обуви, и рискуя получить от их мужей по голове. Кстати, Марион, ты не ревнуешь?

Глен мне нравился, но я совсем не ревновала. И это было вовсе не из-за того, что в моем мировоззрении измена была допустима, а больше потому, что появилась необъяснимая уверенность, что любая моя ревность будет беспочвенной: мне не собираются изменять. Да и мировоззрение мое, кажется, чуть изменилось. Навряд ли бы я смогла так просто смириться с изменой Глена или Блейка, как легко мне давалось это с моим бывшим женихом.

— Нет, я тебе доверяю, — ответила я без всяких преувеличений, от чего Глен... смутился?

— Спасибо.

— Не благодари, — вернула я мужу его же слова.

В кабинете королей сегодня было достаточно многолюдно. Два короля, мы втроем с Блейком и Гленом, один человек, который, скорее всего, был воином или телохранителем, и трое магов. Рассесться вдоволь не получалось, потому Блейк с Гленом отвели меня к креслу, в которое я уселась, а сами стали рядом.

— Теперь все в сборе, — сказал король Иштон. — Мне уже все рассказали, поэтому сейчас я бы хотел больше поговорить о том, что стоит делать. Все здесь прекрасно знают, насколько благополучие Далерии зависит от состояния вашей королевы, потому, я надеюсь, приложат все усилия для решения возникшей проблемы.

Все в сборе? Но почему нет ни одного лекаря, кроме меня? Или я ошиблась, и тот мужчина с выправкой воина умеет лечить?

— Какие у кого есть варианты? — спросил Эрон.

— Трудно подобрать какие-то варианты. Дети-маги находятся в утробе матери, потому их невозможно научить контролю. Невозможно защитить саму королеву, потому что магия идет изнутри, а не снаружи. Ни у кого из магов на данный момент нет никаких вариант, — честно ответил довольно молодой мужчина. Он и впрямь был молод, о чем свидетельствовали волосы без капли седины.

— Леди Марион?

Я отрицательно покачала головой — мне было нечего добавить, с подобным я попросту не сталкивалась, как лечить не знала. Разумеется, одна идея у меня была, но это не то, что можно озвучить на подобном собрании.

— Могу лишь сказать, что, как все знают, неконтролируемые всплески магии вызывают негативные эмоции. Это должны быть правдиво и для детей.

— Да, все верно, — заговорил мужчина, которого я мысленно окрестила телохранителем. — Я был рядом с Ее Величеством и смог собрать воедино картину. Ей становилось плохо в тот момент, когда ее кто-то расстраивал или вызывал ее гнев. Разумеется, никто это не делал специально. Также реакция была на физическое состояние: когда Ее Величество случайно порезалась, то ей тоже стало нехорошо. Мы списали все это на боязнь крови, но госпожа Алисия никогда не боялась вида крови. Еще могу добавить перенапряжение в этот список. Смею предположить, что если максимально убрать все эти вещи, то здоровью Ее Величества больше ничего не будет угрожать, все закончится благополучно.

— Скорее всего, это связано с тем, что настроение матери передается детям, — задумчиво сказал маг. — Что же, кажется, мы нашли выход.

— Не нашли, — возразила я, понимая, что одну вещь мы не учли. От этой мысли мне аж поплохело. — Алисии нужно родить. Это максимальная нагрузка на организм, всегда сильное напряжение и весьма стрессовая ситуация. И не только для нее, но и для самих детей. Скорее всего, в момент рождения нам стоит ждать очень большой всплеск магии.

— Насколько большой? — уточнил Эрон.

Все замолчали. Кажется, всем пришло в голову одно и то же, но никто не решался озвучить эту мысль.

— Настолько, что Алисия этот всплеск навряд ли переживет, — я буквально заставила сказать себя эти слова, выдавила их, несмотря на страх и тяжесть, поселившуюся в груди. Это всегда трудно — говорить, что кто-то, скорее всего, умрет. В отличие от присутствующих мне не раз приходилось это говорить.

— Ха-ха, — вырвалось из Иштона. И этот смех был страшнее, чем самые горькие слова. — Кажется, что из всех нас мужество здесь есть только у леди Марион. Новости ужасные, но королева жива, до родов есть время. Поэтому, исходя из нынешней ситуации, господа, я слушаю ваши предложения. Королева не может умереть.