Леди Джейн

Приезд неизвестной богатой дамы возбудил нескончаемые толки.

– Я уверена, – говорила Пепси, – что эта прекрасная дама не кто иная, как мать леди Джейн. Ах, какое несчастье, что она не приехала вовремя!

Бедная Пепси весь день заливалась слезами, и никто не мог ее утешить.

Маленькая уличная певица

Это было в самый канун Рождества. Уже стемнело, когда мадам Ланье проезжала по бульвару Святого Карла. Ее изящная коляска была полна подарков, предназначенных детям, друзьям и знакомым. Вдруг, на повороте, ей бросилась в глаза маленькая детская фигурка на тротуаре и она даже успела рассмотреть девочку лет шести, в грязном, измятом белом платьице. Длинные черные чулки были все в дырах, башмаки стоптаны. Она куталась в тонкую, полинялую шаль. Золотистые, заплетенные в косу волосы небрежно закреплены на затылке. На худеньком, бледном личике отпечаталось такое горе, что девочка сразу же пробуждала сочувствие. Пусть и в грязной одежде, но она не выглядела нищенкой, и ее приятная наружность невольно привлекла внимание мадам Ланье.

«Бедная малышка, – подумала она, когда коляска свернула за угол, – в этом лице есть что-то необыкновенно благородное. Надо было велеть кучеру остановиться и спросить у нее, кто она такая».

Это была леди Джейн. Но как же она переменилась!

После страшной ночи, когда мадам Жозен грубо разбудила спящую малышку и приказала «немедленно встать и одеться, потому что им нужно сейчас же ехать», леди Джейн утратила былую живость. В ту ночь девочка сначала не хотела повиноваться и громко заплакала. Она звала на помощь Пепси, Диану, Жерара, но – тщетно. Креолка напустилась на нее, ударила и до того запугала, что бедняжка покорилась.

Страшная гроза в ту ночь, физиономии чернокожих возничих, толчки и брань от тети Полины – все это так ошеломило девочку, что она сделалась подобием марионетки и слепо исполняла, что велят...

Вот как за четыре месяца изменилась жизнь бедной леди Джейн. Изнеженная вниманием, ласками и заботами своих недавних друзей, теперь она стала круглой сиротой.

В ночь бегства мадам Жозен сильно простудилась: от ревматизма начались боли в ногах, и она лежала в постели почти целыми днями. Те небольшие деньги, что у нее оставались, быстро таяли. Им грозил голод, они мерзли, потому что не на что было купить угля. С бедностью мадам Жозен была знакома, но тут пришла нищета. Креолка была вынуждена скрывать, где живет. Ничего удивительного, что никто из прежних ее знакомых ни разу не навестил ее и не помог им. Больная, измученная, она осталась совсем одна на белом свете!

С помощью Пита она распродала уцелевшие пожитки. А однажды, отправив леди Джейн собирать милостыню, жестокая старуха продала за два доллара какому-то итальянцу даже голубую цаплю.

Цапля была единственной отрадой девочки, единственным живым напоминанием о недавнем счастье. Когда леди Джейн под вечер вернулась в свое убогое жилище и увидела, что Тони нет, она пришла в такое отчаяние, что даже мадам Жозен перепугалась.

С того дня девочка утром и вечером бродила по окрестным улицам, отыскивая свою любимую цаплю. Когда креолка в первый раз послала Джейн петь и собирать милостыню, она не возразила – до такой степени она привыкла слушаться деспотичную старуху. После бегства с улицы Добрых детей креолка совсем перестала заботиться о девочке и просто возненавидела ее. Старуха считала, что это леди Джейн виновата во всех бедах, обрушившихся на Жозенов. Отправляя в первый раз ее на улицу, мадам сказала:

– Не смей никому говорить, где мы жили. Не рассказывай, что ты знакома с Мадлон, Пепси, с графинями д’Отрев, с семьей Пэшу, со стариком Жераром. И вообще не смей разговаривать с чужими людьми. Никому не называй своего имени и не сообщай наш теперешний адрес. Пой, пой и протягивай прохожим руку. Можешь плакать, если тебе будет грустно, но смеяться не смей.

Девочка исполняла все эти приказания, за исключением одного: она никогда не плакала на людях. Как бы тяжело ни было у нее на сердце, она не выдавала своего горя – до того была горда. За ее дивное пение ее всегда вознаграждали – столько мелких монет сыпалось в ее руку! Иногда она возвращалась домой с туго набитым кошельком.

Если бы мадам Жозен не была такой скаредной и не продала голубую цаплю, она могла бы получать хорошие деньги; но когда леди Джейн лишилась своей любимицы, она перестала петь. И если на улице ей напоминали про ее ангельский голосок и просили спеть, теперь она отвечала рыданиями.

Как только старуха уже не могла видеть ее из окна, леди Джейн тотчас переставала просить милостыню и бродила по дворам в поисках своей голубой цапли. Однако девочка трепетала от ужаса, если ее кошелек к вечеру бывал пуст. Осторожно пробравшись в дом, она пряталась где-нибудь за дверью, чтобы подольше не попадаться на глаза старухе.