Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь

— Ваше Величество, пройти можно, и даже достаточно удобно.

У королевы началась истерика:

— Нет, я никуда не побегу! Если мы сбежим и будем пойманы, нас наверняка гильотинируют!

Эмме очень хотелось возразить, что это возможно и без попытки побега, но она промолчала, потому что Мария-Шарлотта начала выдвигать немыслимые требования:

— А сокровища?!

— Я думаю, дети смогут преодолеть этот путь с помощью взрослых.

— Да я не о детях, куда же их денешь! Я о разных дорогих вещах. Конечно, мы нищие, мы не могли ничегошеньки откладывать на черный день, но все же кое-что есть!

Эмма вспомнила узкую лестницу и то, что бежать придется ночью и быстро. Да, сундуки с собой не потащишь.

— А ковры? А золото? А бриллианты?!

О господи! Решение пришло мгновенно:

— Мы отправим все на корабли адмирала Нельсона заранее!

— Как? Все увидят, что королевская семья переносит на корабли свои сундуки, и поймут. О горе нам!..

— Вы переправите то, что считаете нужным, только постарайтесь не очень много, на нашу виллу, а уж я придумаю, как доставить это на английские суда.

— Но как?

— Под видом провизии для адмирала Нельсона.

— О, вы наша спасительница!

Английские матросы таскали и таскали в шлюпки бочонки и ящики с большими надписями: «Товары для Нельсона». Нашлись любопытные неаполитанцы, уточнившие:

— Это чего?

Матрос пожал плечами:

— Не видишь, написано: «Для Нельсона».

— А-а…

Матрос тоже не умел читать, но имя любимого адмирала распознал.

Королева поскромничала, ее золото оказалось всего в тридцати шести бочонках! Эти бочонки с золотыми монетами потом не раз вспомнит Эмма, у которой не будет денег даже на еду. Но тогда она и не мыслила ни о чем, кроме как спасти королевскую семью.

На их собственной вилле тоже шли сборы под руководством миссис Кэдоган, которая толково распоряжалась слугами, упаковывавшими необходимые вещи. Лорд Гамильтон собирал свои коллекции. Увезти все никак не получалось, оставлять вовсе не хотелось, он хорошо знал приказ Наполеона о культурных ценностях. Нет уж, пусть лучше погибнут, чем достанутся французам!

Лорд не так давно успел отправить коллекцию ваз — самое дорогое, что было, кораблем в Англию и ждал сообщения от Гревилла о получении. Ни за что не подумал бы, что придется вот так удирать! Если бы только знал, разве разъезжал по Италии в то время, пока еще можно было спасать коллекции? Столько времени потрачено зря.

Сердце коллекционера обливалось кровью, забрать хотелось все, но как это сделать?!

Нельсон пришел в восторг от выдумки своей возлюбленной, от ее хитрости и смелости. Рискнуть самой пройти тайным ходом, не зная, что ждет впереди, — разве это не отвага? Но пока об этом поступке леди Гамильтон он вынужден молчать, чтобы кто-то случайно не проговорился о тайном ходе.

В королевском дворце истерика достигла максимума, потому что остатки неаполитанской армии беспорядочно отступали. Было ясно, что завтра или послезавтра французы будут в городе. Для побега осталась одна ночь, но как сделать, чтобы никто ничего не заподозрил?

На виллу приехал турецкий посол Келим Эфенди. Эмма, у которой от происходящих событий скулы сводило, а от недосыпания глаза просто слипались, тихо чертыхнулась:

— Чертов дурак! Только его сейчас не хватало.

Лорд Гамильтон чуть криво улыбнулся:

— Постарайся сдержать себя при после.

После взаимных приветствий, во время которых у Эммы пятки чесались встать и уйти, настолько она спешила, Келим Эфенди вдруг лукаво заметил:

— Понимаю, что вам некогда, и не стану тратить драгоценное время. Я хотел бы пригласить лорда Гамильтона и леди Гамильтон на прием, который устраиваю в их честь.

— Прием?

Надо ли говорить, насколько неуместно в такое время устраивать приемы?

— Полагаю, что этот достойный прием отвлечет внимание толпы от… другого дворца. А вы получите возможность вовремя его покинуть безо всяких подозрений.

— Благодарю вас, господин посол, за оказанную честь…

Склонившись над рукой Эммы, посол тихонько добавил:

— Не бойтесь, я не выдам. Такая красивая леди не должна попасть в руки французских солдат или неистовой толпы.

— Спасибо.

Королева, услышав о приеме, обомлела:

— Леди Гамильтон, я полагала, что вы наш друг! Я полагала вас самым большим своим другом… Неужели нельзя под каким-то предлогом избежать этого приема?

Из глаз Марии-Шарлотты ручьем полились слезы.

— Ваше Величество, я была и остаюсь вашим другом и другом вашей семьи. А прием нужен, чтобы отвлечь внимание от вас. Мы с лордом будем веселиться у всех на виду, а вы сбежите.

Последовал новый приступ истерики:

— О нет! Я не допущу, чтобы вы остались здесь на съедение этим варварам!

— Мы не останемся, мы с лордом догоним вас на корабле.

Когда уговаривать заламывающую руки королеву надоело, Эмма просто приказала:

— Ваше Величество, будьте готовы к заходу солнца. И не забудьте оставить зажженные свечи во многих комнатах.

— Эта зачем?

— Чтобы создавалось впечатление, что вы во дворце.