Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь

Но разве Эмили знала об этом? Нет, она ни в коем случае ни о чем не должна догадываться, пусть думает, что баронет Федерстонхо намерен жениться на безродной девчонке, позирующей голышом у Ромни. Ромни живописец гениальный, сама девушка невероятно красива и божественно сложена, но она простолюдинка, и родители Гарри никогда не дали бы согласия на его брак с той, чье тело выставлено напоказ на картинах в галерее. Разве это мыслимо — ткнув пальцем в картину, заявить:

— Это супруга сэра Гарри Федерстонхо?!

Гарри и не думал просить у родителей разрешения на брак. А обязательство… оно недействительно без подписи отца.

О том, что будет потом, Гарри не задумывался. Ему очень хотелось заполучить красотку в свое имение и какое-то время пользоваться ее прелестями, последствия его не пугали. Девчонка будет довольна и тем, что получит за год, а потом ее можно выдать замуж за кого-нибудь из местных лавочников или кузнецов (она ведь дочь кузнеца, кажется?). Нет, о будущем Эммы, как и своем собственном у Гарри голова не болела.

Девушку впечатлило написанное пафосным языком обещание и подпись нотариуса. Откуда ей знать, что само обещание не стоит даже той бумаги, на которой выведено витиеватым почерком нанятого переписчика, а подпись поставлена им же. Могла ли потрясенная Эмили интересоваться, что это за нотариус и вообще, существует ли такой? Нет, она поверила.

— Гарри, а твоя мать не будет против нашей женитьбы?

Вопрос задан в сотый раз, но в сотый раз Гарри спокойно объяснил:

— Эмма, миссис Федерстонхо сейчас вообще против моей женитьбы, но так все матери. Но все изменится, когда она поймет, как сильно мы любим друг друга. Ты ведь любишь меня?

— О, да! Гарри, я тебя обожаю!

— Иди ко мне, детка…

Поцелуи закрывали прелестный алый ротик, и вопросы прекращались. Гарри знал, чем отвлечь девушку.

Природа, казалось, радовалась тому, что Эмили покинула сырой, неприветливый Лондон — в Суссексе ярко светило солнце. Но девушке не до солнца и синего неба, она обомлела, увидев «скромный деревенский домик», как называл An-Парк Гарри.

Перед их каретой привратник поспешно распахнул огромные кованые ворота. У Эмили перехватило горло, показалось, что она вступила в сказку. Шестнадцатилетняя деревенская девчонка, ну пусть далеко не девчонка, но не видевшая в жизни ничего, кроме посетителей ювелирного магазина, попала во дворец!

Позже она поняла, что An-Парк вовсе не дворец, хотя и построен знаменитым архитектором Уорреном, это действительно загородный дом богатой семьи.

— Вот здесь я буду жить?..

Она прошептала, словно боясь громким голосом спугнуть видение. Гарри заметно смутился, подавая ей руку:

— Пойдем, я покажу тебе дом и представлю слуг…

Ей бы насторожиться, но разве могла Эмили тогда анализировать поведение своего жениха (да, она считала Гарри именно таковым), если перед ней продолжали разворачиваться сказочные картины? Дом, который показался ей сказочным дворцом, — он был огромным и роскошно обставленным, всюду позолота, изысканная мебель, солнце в огромных окнах… А, еще слуги в ливреях, почтительно склоняющие головы при их приближении, горничные в фартучках, готовые выполнить любое распоряжение (давно ли она сама была горничной?).

— Гарри, это сказка!

— Я рад, что наш скромный домик тебе нравится. Приятно, правда?

— А где я буду жить, в каких комнатах? Мне хотелось бы поскорей разобрать вещи, вымыться и переодеться. После дороги все такое пыльное…

Баронет снова чуть смутился:

— Пока в гостевой.

Но Эмили очень понравилось это его смущение. Гарри великолепен, он смущался тем, что стеснялся поселить ее в своей спальне. Ах, как повезло встретить такого человека!

Жизнь в Ап-Парке действительно была сказочной, и царила в этой сказке Эмма. Шумные компании, собиравшиеся в имении, относились к ней как к будущей леди Федерстонхо, правда, не слишком почтительно. Но компании были веселыми, потому некоторая вольность между гостями прощалась.

— Эмма, ты должна многому научиться. Не брать с тарелки руками — это еще не все. Прекрати ругаться, словно кучер! И оставь свои деревенские словечки. Что это за «ага» и «намедни»? Ты же жила в Лондоне, даже кокни не говорят так.

Как они ни боролись, деревенское произношение оставалось, и крепкие слова слетали с губ при малейшем волнении. А такового хватало, ведь одним из главных занятий сэра Гарри была охота.

— А нельзя сесть прямо, как мужчины?

Гарри хохотал:

— Нет, Эмма, если ты сядешь так и откроешь свои ноги, охота будет сорвана, потому что даже загонщики забудут, зачем явились. Женщины для того и сидят в седле боком, чтобы не смущать и не привлекать мужчин.

— Вот черт! И кто это выдумал? Уши бы ему надрать. Будто мужчины не знают, что у женщин под платьем!

— Леди Эмма! Ты чертыхаешься, словно старый Джон.

— Но ведь меня никто, кроме тебя, не слышит?

— Отвыкай произносить ругательства вообще, потому что привычка — великая сила. Если ты хоть раз выругаешься при моей матери или важных гостях, путь в общество будет заказан.

— Я постараюсь…

— Кстати, о матери. Я хотел с тобой поговорить… Она намерена приехать на следующей неделе…