Леди Генри

– Каналья! Провалиться мне на этом месте, – срывающимся голосом закричал доведенный до крайнего раздражения воспитанник.

– Вы озлоблены, граф, – сказал Готфрид приглушенным голосом. – Это не добавит вам авторитета. Успокойтесь. И поразмыслите. Я не стану досаждать вам своим присутствием.

С этими словами Джон, поклонившись, удалился.

Уже в сумерках Джон вошел в классную. Все предметы на столе были аккуратно расставлены, но Ричарда в комнате не оказалось. Не было его и в смежных спальне и игровой. Джон отправился искать мальчика. Он не слишком-то беспокоился; замок был обширен, но большую часть комнат давно заперли и не отапливали. Он постучал к миссис Уиллис. Она предстала перед ним в коричневом капоре, с бумажками на голове. Ее тонкие брови округло вздымались, а глаза без макияжа казались блеклыми. Нет, Ричард не заходил. Что-то случилось? Нет, ничего особенного. Взгляд Готфрида упал на бюро, заваленное различными бумагами, поверх которых лежало явно неоконченное письмо. Вспомнив выходку Ричарда, Готфрид покраснел, и поспешно вышел.

Его не было в столовой, не было в библиотеке. И тогда по винтовой лестнице Джон поднялся на второй этаж главной башни. Здесь, в тишине, во мраке он заметил узкую полоску света, выбивающуюся из-под двери. Он постучал. Свет исчез.

– Ричард, я знаю, что вы здесь, – примирительным тоном сказал Готфрид. – Откройте дверь. Все это, в конце концов, нелепо.

Через минуту световая полоска вновь появилась. Щелкнул замок, и шаги поспешно удалились. Сложив руки на груди, Готфрид остановился на пороге. В широкой постели Ричард рассматривал детский иллюстрированный журнал.

– Как вы вошли сюда, граф? Ваш ключ у меня. Ричард пожал плечами.

– А запасные на что?

– Понимаю, – сказал Готфрид, – вы хотите из этой комнаты сделать убежище. Неудачный выбор.

– Да уж, теперь я и сам вижу, – пробурчал мальчик.

– Не забывайте, у вашего воспитателя есть ключ. Хотите, чтобы я сопроводил вас в вашу комнату?

Ричард устало вздохнул и сказал:

– Ах, если бы мама знала, как я несчастлив! Даже здесь я не могу укрыться от тирана, которому отец поручил убивать меня.

– Вы преувеличиваете, Ричард. Впрочем, как хотите. Я сообщу миссис Уиллис. Она отведет вас к себе. Доброй ночи.

Джон спустился в каминный зал. Анри, только что, кончив говорить по телефону, широко ему улыбнулся.

– Нелегкая у вас обязанность, мистер Готфрид! Мне рассказали о новой выходке малыша. С ним нужно колоссальное терпение. Своих предыдущих воспитателей он доводил до белой горячки. Вообразите, однажды наблюдал такую сцену: его воспитательница, молодая малокровная особа, идет по посыпанной песком дорожке, а он скачет вокруг нее и горланит: «Стервоза мисс Хиум!».

Анри оскалил белые зубы.

– Конечно же, дорогой Готфрид, я вовсе не нахожу это смешным. Напротив, Ричард в своих забавах порой себя не помнит. Но надо было видеть лицо этой бедняжки! Ха-ха-ха!

– Положение ребенка печально в первую очередь для графа, – сказал Джон, поглаживая выбритый подбородок. – Он обожает сына, не так ли?

– Да. Ричард живой портрет графини. По-моему, отец до сих пор любит ее. Сказать по правде, я никогда ее не видел. После смерти матери я несколько лет провел на Аляске, потом в Сибири. Дивные страны! Первобытный мир. Отец написал, что полюбил некую юную особу и женится на ней. Ну что же мне оставалось делать! Не спорить же с отцом! Да я и не думал, знаете ли, возвращаться. Но пришлось. Я здесь всего лишь полгода, и пробуду столько, сколько потребуется отцу.

– Его здоровье внушает опасения? – спросил Джон.

– Как вам сказать? Доктора всегда врут почем зря! Уж если они говорят – дело плохо, будь уверен, проживешь еще лет сто! Ну, а уж…

Анри развел руками.

– Я видел ее портрет в будуаре, – продолжал молодой граф. – Надо сказать правду, мистер Готфрид, она настолько красива, что я не встречал ей подобной. Но, говорят, это сущая тигрица. Спаси Господи! Я даже рад, право, что она сейчас где-то во Франции, а может и еще где… Утонченная светская женщина. Она воспитывала Ричарда как девчонку, удовлетворяла свои прихоти. Он служил ей игрушкой. Но это представитель славного рода Генри, и, благодарение Богу, она одумалась и вернула отцу ребенка!

– Значит, приехав в родовый замок, вы уже нашли Ричарда здесь?

– Да, именно так. Вначале он принял меня без восторга, так же, как и вас! Но потом привык. Он умеет быть милым, когда ему это выгодно. По-моему, он обладает тем, что у женщин часто называют шармом. Ленив до невозможности, но при этом Ричард – светлая голова.

Снова зазвонил телефон. Анри извинился и подошел к аппарату. Лицо его странным образом смягчилось, а голос приобрел бархатистые нотки. У Джона не осталось сомнений в том, что звонила женщина. Он пересел в находившееся в дальнем углу зала кресло, копию XVI века, принадлежавшего Медичи, и взялся за том Брокгауза.

– Прошу прощения, мистер Готфрид, – громко сказал Анри, – вынужден покинуть вас.

Он стоял у секретера, улыбаясь, приглаживая волосы.

– Рад был с вами побеседовать, дорогой Анри, – ответил Джон.

– Доброй ночи!

– Доброй ночи.