Леди GUN

Пински задумался. Бывший координатор чеченских боевиков, называющий себя эмиром Кавказа, сыпал аксиомами, с которыми не поспоришь.

– Русские разбогатели за счет своей нефти и газа, – продолжил эмир. – Они засыпали деньгами наших врагов. А нам теперь не помогают ни Аравия, ни Эмираты. Они боятся конфронтации с Москвой и Вашингтоном. Где нам искать поддержки? Мы обращаемся ко всем, кто в состоянии нас выслушать.

– Кто же будет слушать тех, кто причастен к смерти невинных? – изрек кардинал.

– Нет невинных. Они платят налоги, на которые вооружаются армии. С их молчаливого согласия русский сапог топчет мою землю. А дети – это их будущие солдаты! – отрезал эмир.

– Я вынужден вам отказать, – не менее твердо произнес Пински, распрямив складку на своей красной мантии. – Ватикан не даст ничего… Конгрегация Доктрины веры против сношений с организациями, признанными в западном мире террористическими. Братство же тем более дистанцируется от контактов с лицами, подобными вам. Вы сами виноваты. Поэтому ваши друзья одиозны, неразборчивы в средствах и методах борьбы и добывания денег. Зачем вам было объявлять войну и Западу? Недостаточно было войны с Россией? Или вы в ней уже победили? Ныне пожинайте плоды своей глупости. И получайте деньги от наркобаронов, террористов, моджахедов… – завелся кардинал.

– У нас нет иных источников. И вы лишний раз меня в этом убедили. – Опираясь на трость, эмир собирался развернуться. – И это больше не война одних чеченцев. Мы поднимем кабарду, ингушей и дагестанцев. Нет больше Чечни. Есть вилайаты великого эмирата! Только вместе мы осилим гидру!

– Не обижайтесь на меня, – попросил прощения кардинал. – Братство уже предоставляло кредит некой особе в России, Елене Родионовой, Матушке, на раскол московской церкви. В итоге пятьдесят миллионов долларов улетучились в никуда. И церковь их только окрепла. А с приходом нового патриарха усилилась невероятно. Он уже совершает миссионерские визиты в Украину, на традиционно лояльный к Риму Запад, и его встречают как освободителя. Скоро в Украине выберут промосковского президента. Не удивлюсь, если благославлять его приедет Кирилл. Он уже узурпировал право вещать с кафедры на всех языках, включая латынь. Он претендует на вселенский куколь! Православие, а не Запад – вот наш истинный противник… Если б вы это поняли, у вас не было бы проблем с финансированием.

– Родионова… – только и ответил координатор. – Пятьдесят миллионов долларов. Ты слышал, Яраги?

– Я все слышал… – подтвердил глава «Мухабарата» Яраги Усманов.

* * *

Впервые за долгое время Елена Александровна слушала музыку. Она плакала. Но это были иные слезы. Они были вызваны не навязчивым страхом. Не воспоминаниями. Не тревогой. Она слушала не музыку Штрауса, легкость которой отложилась тяжелым отпечатком на ее сердце. Сегодня она плакала от трепета, от величия и таинства, открывшегося ей в музыке, которую сочинил священник.

Ей давно говорили о чуде, которое происходит с людьми, слушающими «Страсти по Матфею». Она не верила, что люди в Швейцарии, Австралии, Украине, России одинаково воспринимают ораторию митрополита Иллариона. Но все же пошла и с первых минут поняла, что не пожалеет. Когда оркестр и хор исполнили «Тайную вечерю», она с благоговейной радостью осознала, что эта музыка целиком вытеснила застарелый страх. В этот день она вошла в храм…

Ей было трудно. Она винила себя, утратившую веру и не доверявшую никому, винила, но отныне не презирала. Ненависть к себе улетучилась. Милосердие Господа стало очевидным и величественным, ведь иначе на свете не было бы такой музыки.

Она стала регулярно посещать церковь, поститься. Ее раскаяние и исповедь были искренними, а ее пожертвования исходили из сердца. У нее появились просьбы, и она не стеснялась молиться, ведь теперь она знала, что может ходатайствовать за Борю, за Милочку и Андрея, чтобы облегчить их участь на небесах. Она молилась о здравии Сашеньки, а иногда позволяла себе ставить свечку за собственное здравие. Ей хотелось жить. Ведь ее жизнь наполнилась любовью и светлой памятью.

– Елена Александровна, вы жертвуете колоссальные суммы на церковь, – заметил как-то Маркел. – Может, стоило ограничиться строительством одной часовни?

– Дай мне насладиться Воскресением… – останавливала его Родионова. – Следи лучше за Сашенькой и не зевай.

И Маркел опекал юную девушку, стараясь изо всех сил. Особенно после того, как случилась странная вещь. Кто-то прислал на имя Матушки электронное письмо.

«Просим вас перевести в течение трех дней пятьдесят миллионов долларов плюс проценты по ватиканскому кредиту в размере двадцати миллионов долларов на следующий счет… – Далее следовал номер корреспондентского счета в Цюрихе. – В случае непоступления средств в установленный срок последует суровое наказание…»

– Бред какой-то! – выразил свое мнение Маркел, но заметил настороженность на лице Матушки. Она потребовала удвоить бдительность, что он и сделал.