Леди и дезертир

Если бы София сказала ему, что, по ее мнению, танцевать вальс неуместно, он бы только засмеялся. Поэтому она промолчала, удерживая его взгляд, и поняла, что она желала его так же настойчиво, как и в тот жаркий день, когда они встретились впервые, так же глубоко, как и тогда, когда он пришел к ней после полуночи во время уличных беспорядков. В следующую секунду он сможет посмотреть сквозь нее и будет знать, как сильно она его хочет.

Единственной маскировкой был разговор.

— Леди Беатрис вряд ли позволит вальс. Ее дочери очень любят шотландский быстрый рил, как вы вскоре в этом убедитесь.

— А что любите вы, леди Гамильтон?

Смущенная, она сказала наобум:

— У меня нет особых предпочтений.

Начался следующий танец, и они задвигались под музыку вместе с другими парами. Оказавшись совсем близко к Софии, Десерней пробормотал:

— Вы никогда не говорите, о чем действительно думаете. Почему так?

Смутившись, она произнесла:

— Дискуссия во время экосеза не является английской традицией.

Его глаза расширились:

— Так вы бы спорили со мной, если бы хороший тон этого не запрещал? Мадам, я француз: вы можете возражать мне, жестоко критиковать меня, дразнить меня. Я буду с наслаждением воспринимать каждое слово.

София выполнила поворот в сторону от него, и почувствовала, как ее щеки становятся горячими от волнения. Чего он ожидал от нее? Потока подшучиваний для удовольствия пар, танцующих вокруг них? Неужели он воображал, что она захочет флиртовать с ним в легкой, остроумной манере, к которой он, должно быть, привык? Это была постыдная мысль.

Она не должна пытаться узнать о нем больше, чем он сказал. Он француз. Представитель нации, которая убила ее мужа.

Когда она снова соединилась с ним в танце, Жак, должно быть, увидел предупреждение в ее взгляде, так как искра юмора в его глазах исчезла. Контролируя свой голос, София сказала:

— Очень хорошо. Вы однажды сказали мне: «Если бы вы только знали… Как мне вас жаль». Что вы имели в виду?

Десерней сжал губы.

— Боюсь, я не помню.

София воспрянула духом: она уже заставила его отступить. Теперь можно было задать и следующий вопрос, но его произнести ей было труднее. Она спросила очень тихо, чтобы кто-либо еще не мог услышать.

— Вы также сказали, что вам жаль меня. Почему?

Секундой позже ряды леди и джентльменов снова аккуратно выстроились, оркестр сыграл заключительный туш, пары поклонились друг другу, и танец был окончен.

Как и прежде, Десерней взял ее руку. Как и прежде, они пересекли залу, не сказав ни единого слова. Жак повел ее к месту у стены, где их никто не мог слышать. Он остановился перед Софией, отгородив ее от всех. Яркий свет свечей освещал его лицо, очерчивая прямой нос, темные дуги бровей и яркий нимб волос.

— Я выразился отвратительно. Простите меня. — Он нахмурился, глядя на нее. — Я только хотел, чтобы мы могли свободно разговаривать друг с другом. Жизнь так коротка. Зачем растрачивать ее впустую? Я не могу сказать вам ничего, только правду. Подарите мне то же самое.

Он все еще удерживал ее пальцы, и София едва совладала с собой, чтобы не накрыть его руку своей ладонью, не притянуть к себе поближе. Такое поведение было абсолютно невозможно, но не чувство вины удерживало ее от того, чтобы поддаться ему, а понимание того, что он только что избежал ответа на оба ее вопроса. Медленно она высвободила свою руку, опустила глаза и сделала маленький шаг назад. Это было все равно, что перерезать нить в тонко сотканном гобелене, распустив тем самым чарующую сцену.

— Я бы хотела, чтобы вы мне сказали, почему вам жаль меня.

Он тяжело вздохнул:

— Я думал о вашей ситуации. Это трагично, что вы потеряли мужа…

Жак замолчал, когда она подняла на него глаза. Он снова отступал. Но София продолжала настаивать:

— Вы имели в виду нечто большее, чем это.

Она увидела борьбу, происходившую в нем. Наконец Жак сказал:

— Ну, мне жаль, что эта война заставила вас страдать, когда одному Богу известно, на поле боя было и так уже достаточно страданий. Мне жаль, что не было похорон вашего мужа, что вы даже не смогли узнать то место, где он пал. Это тяжело.

София прикусила губу:

— Откуда вы все это знаете?

Жак произнес низким голосом:

— С того дня, как я встретил вас, я спрашивал про вас по всему Сиднею.

Она покачала головой.

— Нет, я никогда не обсуждала этого ни с кем, точно так же, как и мой отец, потому что я попросила его не делать этого. Это моя личная жизнь, в которую вы вторгаетесь.

Он бросил на нее умоляющий взгляд.

— Прошу вас, выслушайте меня. Вы действительно говорили кое с кем, с принцем-регентом, помните? Маркиз и маркиза де Вийер были тогда у принца в гостях, и они слышали, что вы сказали ему. Когда я узнал об этом, я заставил их рассказать мне все о вас, как вы выглядели и говорили, все до мельчайших подробностей. Так я и узнал.

При этих словах София сделала еще один шаг назад. Ее голос был ровным и холодным: