Леди и лорд

— Я здесь, милый, здесь, — зашептала Элизабет, и слезы с новой силой заструились по ее щекам.

Джонни снова закрыл глаза. Для него в нынешнем состоянии приподнять веки было все равно что своротить гору.

— Не уходи, — жалобно простонал он, попытавшись протянуть к ней руку.

Она стиснула его ладонь. Пальцы двух рук — белой, как снег, и смуглой, как древесная кора, — тесно сплелись.

— Я не уйду, никогда, никогда… — пообещала Элизабет страстным шепотом.

Его пальцы ослабли и разжались, и он снова погрузился в сон.

27

В течение следующего получаса ушли все, кроме Элизабет, которая пожелала остаться наедине с мужем. В ее распоряжении были теперь всевозможные лекарства и многочисленные слуги.

Было уже около трех часов утра, когда Робби провожал Роксану в ее спальню. Пройдя два лестничных марша, у двери оба неловко замолчали. Эта ночь была на редкость богата событиями. И то, что почти каждый в доме ощущал себя беглецом, спасающимся от погони, придавало чувствам особую остроту.

— Спасибо, нынешней ночью ты был очень добр ко мне, — мягко произнесла Роксана, нарушив секундное молчание. — А я уж думала, эти воспоминания давно канули в Лету.

Робби пожал плечами, вполне отдавая себе отчет в том, какие ощущения сейчас ею владеют.

— Слишком много совпадений. Как тут не вспомнить прошлое! — Его белозубая улыбка сверкнула в полумраке коридора, где явно не хватало свечей. — Хорошо хоть Элизабет не падает духом и исполнена решимости взять на себя все хлопоты, связанные с лечением Джонни. Она прямо-таки сцепилась с аптекарем, когда тот предложил разбудить его, чтобы попробовать дать ему новые снадобья. Я сам видел, когда выходил от них.

— Прекрасная все-таки сложилась пара — она и Джонни, — заметила Роксана. — Оба люди решительные, сильные, знают, как взяться за дело…

— Можно, я войду к тебе? — мягко перебил ее Робби, остановив взгляд на прекрасном лице, обрамленном рыжими волосами. Ему явно не терпелось сменить тему разговора.

Роксана так и застыла с раскрытым ртом, забыв, о чем только что говорила. Сердце, трепыхнувшись, замерло в груди. И все же, подняв глаза, в которых отразилось смятение, она нашла в себе силы еле слышно выдохнуть:

— Нет.

Здесь, в полутемном коридоре, ее так и подмывало сказать «да». Однако чувства, владевшие ею, были весьма противоречивы. С одной стороны, возбуждала близость молодого, сильного мужчины, с другой — маячил призрак Джеми.

Робби, со своей стороны, вовсе не намерен был проявлять нетерпение. Набрав полные легкие воздуху, чтобы справиться с наплывом чувств, он несмело дотронулся кончиками пальцев до ее руки и смущенно пробормотал:

— Что ж, тогда спокойной ночи.

Он не осмелился поцеловать Роксану, опасаясь, что в таком случае выдержка может подвести его.

— Увидимся утром, — попрощалась она каким-то глухим, деревянным голосом.

Робби кивнул, не в силах вымолвить ни слова. И уставился ей в спину, в то время как она шла к себе в комнату. Дверь бесшумно закрылась перед его носом.

Мир и покой настали в большом особняке близ улицы Кэнонгейт. Спустившаяся на город ночь стала достойным венцом усилий, которые, не жалея подчас самой жизни, предпринимали на протяжении последних дней многие люди. Лэйрд Равенсби и его жена были наконец вырваны из лап врагов и вместе с остальными Кэррами обрели надежное пристанище, где им ничто не угрожало, хотя их бегство наверняка наделало много шуму.

Лишь в нескольких комнатах дома графини горели свечи, да и то их огоньки были скрыты от излишне любопытных взглядов с улицы задернутыми тяжелыми шторами. И все же мало кто из обитателей особняка смог заснуть в эту ночь. В числе бодрствующих была и Роксана.

Забравшись с ногами в глубокое кресло у камина, она разглядывала на свет бокал, наполненный кроваво-красным кларетом. Роксана надеялась, что вино поможет ей уснуть, однако не смогла сделать ни глотка, а лишь вертела тяжелое стекло в пальцах, погруженная в мучительные размышления. Отставив в конце концов бокал, она поднялась с кресла и стала спиной к огню.

И тут же, испуганно распахнув глаза, прикрыла рот рукой. Роксана стояла неподвижно, однако отсветы пламени, плясавшие на желтом шелке ее платья, создавали впечатление, что она вся дрожит.

— Я не мог не прийти, — виновато произнес Робби, прислонившийся плечом к дверному косяку. Он был одет, вернее, полуодет, так же, как и в момент возвращения из экспедиции по спасению Джонни. Ее словно молния пронзила при виде этого гибкого тела, олицетворявшего неуемную мужскую силу. Ранее ему пришлось разорвать рубашку на бинты, чтобы перевязать Джонни, а потому сейчас его торс был почти обнажен — на нем не было ничего, кроме короткой кожаной безрукавки. Мускулистые руки и широкая грудь тускло мерцали в неверных бликах, которые отбрасывали огоньки свечей.

В полумраке Робби казался еще выше. Его присутствие становилось все опаснее для ее добродетели.

— И давно ты здесь стоишь? — спросила она, как если бы от ответа ночного гостя зависели ее дальнейшие действия.

— Не очень. Попрощавшись с тобой, я сперва поднялся к себе. Хотел быть послушным.