Леди и война. Цветы из пепла

…ну… художники разными бывают. Представь, если бы и живописец получился никудышным? Остаток жизни я бы изготавливал вывески… или вот расписывал трактиры… еще публичные дома. В некоторых любят впечатление произвести, заказывают картины.

Предполагаю, какого содержания. И представив, как Кайя со своей обычной старательностью разрисовывает стены борделя голыми бабами, я хихикнула.

…ну там не только женщины… там обычно в процессе и…

…извини, бывать не доводилось. Поверю твоему опыту. В процессе, значит, в процессе.

А краснеет он по-прежнему легко.

Но дело не в публичных домах, а в том, что его дорога была предопределена изначально. Как будет и с Йеном, сколь бы выдающимися талантами он ни обладал. Художники? Стеклодувы? Музыканты?

Кто-то должен держать границы мира, а с остальным как-нибудь люди разберутся.

Хороший день перетекает в хороший вечер на двоих с запахом кофе, корицы и кардамона. На ладони Кайя кофейная чашка выглядит совсем уж игрушечной, даже на глоток не хватит. Но думает Кайя не про кофе.

– Осень? – Я знаю, что его беспокоит.

Завтрашний день.

Выезд. И дорога, которая по слякоти. Дожди, что начались слишком рано. Вернее, дожди начались как раз вовремя, а мы задержались в Ласточкином гнезде.

Бароны желали выступить как можно скорее, слали гонцов, напоминая о долге, обязанностях и тех проблемах, которые приносит с собой поздняя осень.

– Ну ты же не мог его бросить. – Мой кофе закончился, и я нагло забираю чашку мужа. Во-первых, он все равно не понимает прелести этого напитка, во-вторых, когда я еще попробую правильно сваренный кофе. Нет, по моей просьбе принесли бы, но… чужой вкуснее.

– Не мог.

– И не можешь ждать до весны. Так?

– Да.

Как не может оставить меня в теплом и безопасном замке. Когда-нибудь Кайя научится отпускать меня. Наверное.

– Тебя это тяготит? – уточняет он.

– Нет.

Мне даже спокойнее, когда он рядом. И не пугает меня этот поход. Дождь? Дорога? Война? Как-нибудь переживу. Если с Кайя, то определенно переживу.

Вот только поскорей бы все закончилось.

– Я постараюсь.

Кайя сдержит слово. Мы пойдем настолько быстро, насколько возможно. Я знаю, что там, за валом, многие ждут его возвращения. Затмение – знак свыше, а когда люди рисковали спорить с небесами?

Разве что пушки все еще заставляют нервничать.

– Сами по себе пушки – это лишь вещи. – Кайя, не дожидаясь приглашения, вытягивается на ковре. Ему нравится смотреть на меня снизу вверх, а мне приходится держать чашку аккуратно. Не хватало еще кофе на их светлость пролить. Нет, с ним-то ничего не случится, но кофе жалко. – Рядом с пушками будут люди. А с людьми я управлюсь.

К нему возвращаются силы, и бледно-лиловые ленты мураны с каждым днем становятся темнее.

– Их война меня кормит. – Кайя отбирает чашку.

– А если люди перестанут воевать?

– Тогда мы вымрем.

Кажется, это случится еще нескоро.

И я перебираю рыжие пряди, опять отделяя седину, к которой уже почти и привыкла. Кайя закрывает глаза. Ему не просто приятны мои прикосновения, ему они жизненно необходимы.

Я вижу больше, чем прежде.

– Я разговаривал с Ллойдом. Хаота больше нет, а в Ласточкином гнезде безопасно. С моими выкладками по общей ситуации он согласен…

…премудрые советы нужны не только Гарту. Кайя взрослый, но он слишком долго был один и слишком много ошибок совершил.

– …и когда погода позволит, отправит Настю в убежище.

Сердце екнуло и остановилось.

И зажав пряди между пальцами, я дернула.

– И ты молчал?

– Я же говорю!

А взгляд обиженный. Он мне приятное сделать хотел…

– И когда вы решили?

Подозреваю, еще тогда, у костра, который на троих.

– Следовало убедиться, что все получилось. – Он трется щекой о руку. А я… чего я злюсь? Оттого, что мне не дали пустой надежды? Такой, которая могла бы не исполниться? – Ллойду – отойти. Устроить где-то Биссота, пока не станет ясно, что с ним делать. Еще люди… темнота, затянувшаяся на несколько дней, – это стресс. А стресс почти всегда порождает агрессию.

– Прости.

– Ты красиво злишься. Синий. И лиловый еще.

Ну да, эмоции, разложенные на палитре цветов.

– Я думаю, к середине зимы она будет здесь.

Это не так и долго, но… где будем мы?

– Тоже здесь. – Кайя целует руку. – Мне понравилось, как ты рассказывала про тот праздник, который с елкой. Чтобы шарики стеклянные. И подарки.

Шарики, значит. И подарки. Я с бантиком.

– Согласен.

– И в каком месте бантик завязать?

Кайя думает недолго:

– Пусть сюрприз будет.

– Согласна.

Все-таки как-то он на меня смотрит… не так, как обычно.

– Это из-за платья, – признается Кайя и, протянув руку, трогает кружевной воротничок. – Оно меня нервирует.

Интересно, чем же?

– Ты большой и грозный. – Я изо всех сил стараюсь не смеяться. – Тебя не должно нервировать какое-то там платье…

Обыкновенное. Простенькое даже.