Леди и Волк

Продолжая вышивать, женщина взглянула на девушку с подозрением. Наконец она кивнула в сторону окна и спросила:

— А ты видела, как выглядит замок с этой стороны, Кэтрин?

Они поднялись. Констанция знаком показала всем остальным продолжать работу, пока они ненадолго уединятся у арочного окна.

Когда Кэтрин присоединилась к ней, женщина сурово взглянула на нее:

— Уж не хочешь ли ты поговорить о нашей предыдущей встрече?

Эта озлобленная женщина вызывала у девушки только жалость, Кэтрин понимала также, что Констанция запугана. Все это придало ей решимости.

— Я пришла не для того, чтобы ссориться. Мне хочется сделать тебе подарок. — Кэтрин достала из складок своего платья сверток и протянула его Констанции. — Это сбор трав, которые помогут тебе выносить ребенка.

Какое-то мгновенье женщина задумчиво смотрела на нее, потом отвернувшись к окну, прикрыла веки. Внезапно она резко повернулась и обратилась к дамам:

— Леди! Пойдите и навестите сейчас графиню. Возможно, она отдыхает и ей будет приятно ваше общество.

Дамы покинули комнату, и еще некоторое время за дверью раздавался неясный шепот и шум поспешных шагов. Потом все стихло.

— Я, надеюсь, не слишком навязчива, леди Констанция? Но мне очень хочется помочь вам. Я не хотела вас обидеть… — быстро сказала Кэтрин, но ее слова утонули в мертвой тишине. С нотками огорчения в голосе она тихо добавила: — Небольшие пригоршни этого сбора нужно бросать в кипящую воду и пить этот настой каждый день, пока ребенок не окрепнет. Если вы почувствуете слабость, то я принесу вам листья лабазника.

Кэтрин собралась было уйти, но Констанция остановила ее.

— Подожди, — сказала она, глядя в окно. — Почему ты это делаешь?

— Я вижу, как вы мучаетесь, Констанция. Всегда, когда я вижу чужую боль, мне самой становится больно. Это — мое наказание и в то же время счастье — я унаследовала от своей матери. Я вижу, как сильно вы хотите ребенка, и желаю вам только счастья. Даже если вы возненавидите меня, все равно я не смогу молча наблюдать ваши страдания.

Слезы медленно катились из глаз Констанции.

— Неужели причина лишь в этом?

Кивнув, Кэтрин добавила:

— Мне на самом деле хотелось бы доказать, что не я желала обидеть вас. И мне не очень приятно, что вы думаете, будто я собираюсь оспаривать здесь ваши права. Это неправда.

— Теперь я убеждена, что ошибалась, — улыбнулась женщина.

Девушка уже было почувствовала дружелюбие Констанции, когда настроение той вдруг резко переменилось. Вцепившись в сверток, она холодно спросила:

— Откуда мне знать, что здесь находится?

— Эти травы собрала Элизабет из Даунинг-Кросс. В них нет ничего, что могло бы причинить вам вред.

— Элизабет… говорят, она — ведьма.

— О, нет! Это не так. Она очень добрая женщина. Я сама видела травы, которые она собирает.

Констанция склонила голову и вернула сверток девушке. Ее взгляд блуждал по гобелену, а пальцы с любовью прикасались к тысячам стежков.

— Возможно, ты права. Когда я впервые приехала в Блэкмор из Лондона, Элизабет приходила сюда с леди Мэллори. Она дала мне успокоительный чай, и он помог мне значительно больше, чем те, что давала Розалинда последующие пятнадцать лет.

— Мне очень понравилась Элизабет. Она сказала… — Кэтрин смутилась, словно произнесла что-то лишнее.

— Что? — Констанция внимательно посмотрела на девушку, и ее гордый подбородок поднялся над накрахмаленными складками.

— Мне кажется неуместным говорить об этом сейчас, но на меня ее слова произвели очень сильное впечатление. — В глазах девушки, переливаясь, заиграли красные и голубые цвета стежков гобелена. — Она сказала, что без любви — мы ничто.

Издевательский смех Констанции разлетелся по комнате.

— Я даже не помню, что такое любовь. Я познала ее лишь однажды, когда жила в своей семье. А сейчас меня окружают лишь несправедливость, гордость, отчаяние и одержимость. Как и Розалинда, я тщетно пыталась найти любовь на своем пути. Но в отличие от свекрови, у меня нет сыновей, ради которых стоит жить.

Кэтрин вновь протянула ей сверток:

— Тогда возьми это, пожалуйста. Стоит попытаться!

— Какая ты наивная! — Констанция взглянула на девушку с сожалением. — И хотя я не доверяю тебе, но все же надеюсь, что не увижу твоего унижения и крушения надежд, когда ты поймешь, как коротка и несправедлива эта жизнь.

Слушая циничные слова взрослой женщины, Кэтрин чувствовала, как в ней поднимается волна ярости.

— Не говорите так! — воскликнула она. — Моя жизнь будет совсем другой!

— Почему же? — парировала Констанция, и злые огоньки вспыхнули в ее глазах. — Чем твоя жизнь будет отличаться от моей? И знаешь ли ты хоть что-нибудь об этой любви?

Кэтрин захотелось ответить «да», но на самом деле она не могла уверенно утверждать этого. Она познала желание, но едва ли это означало пробуждение сильных душевных переживаний.

— Нет, — тихо ответила она.

— Ты надеешься, что Стефан будет оберегать тебя? Он уверял тебя в этом? Обещал всегда оставаться благородным и преданным?

— Да… Нет, он говорил не так много. — От растерянности и смущения Кэтрин залилась краской. Она совсем не представляла себе, каким будет Стефан после свадьбы.