Леди-колдунья

Повернувшись лицом к Алексе, Адам безжалостно впился в ее фиалковые глаза своим серо-стальным взглядом. Как показалось множеству присутствующих, взгляд этот выражал презрение к жене. Но Алекса так не думала. Хотел ли он ее приободрить? Сказать, что не бросил ее, что это лишь видимость? Но вскоре она поняла, что заблуждается.

— Генерал, сожалею, но должен признаться, что моя жена не раз принимала сторону американцев в моем присутствии, — медленно произнес Адам.

Алекса ахнула и тихо прошептала:

— Адам, как же вы можете?

Адам притворился, будто не слышит, и продолжал:

— Как вам известно, я вынужден был уезжать из дома на долгое время и мало знал — или совсем не знал, — что происходит в мое отсутствие.

— Мы слышали ваше свидетельство, лорд Пенуэлл, касательно ваших отношений с человеком, которого вы знали как Мака, но который на самом деле Лис. Вы верите, что у леди Фоксуорт были… э-э… близкие отношения с Лисом?

Вперив в Алексу непроницаемый взгляд, Адам ответил:

— Я уверен, что Лис любит мою жену.

Алекса ушам своим не поверила. Адам не мог без боли смотреть на нее и опустил глаза. «Держись, Алекса, — мысленно подбодрил он жену, — не сдавайся. Слишком многое поставлено на карту».

И словно угадав его мысли, Алекса выпрямилась и с вызовом посмотрела на зрителей и судей, которым так не терпелось вынести ей смертный приговор.

— Можете сесть, милорд, — сказал генерал Адаму, — я понимаю, как все это мучительно для вас, но ваша личная преданность никогда не вызывала сомнений.

Последним был вызван для дачи показаний губернатор Райт, и он повторил слово в слово то, что Алекса несколько месяцев назад сказала на приеме у генерала. Когда губернатор сел, генерал Прево спросил:

— Вы можете что-нибудь сказать в свое оправдание, леди Фоксуорт?

Та покачала головой. Какой смысл, если все настроены против нее?

— Не можете? В таком случае я готов вынести приговор.

Алекса затаила дыхание.

— Обвинения против вас серьезны, — заговорил генерал. — Вы, дочь знатного человека, супруга графа, пренебрегли обязанностями, налагаемыми на вас вашим положением, и намеревались предать свою страну. Ваше высокое общественное положение, — продолжал он, — не может повлиять на наше решение. Вы виновны в измене. — Взглянув на сидевших рядом с ним офицеров, он выждал положенное время и принял их молчание за согласие. — Как видите, суд согласен с моим решением.

Алекса вздохнула. Ее охватило отчаяние. Одно дело — ждать, что тебя сочтут виновной, другое — услышать это. Она посмотрела на Адама и заметила в серебряных глубинах его глаз жалость и сочувствие. В этот момент генерал призвал собравшихся к тишине.

— За измену существует только одно наказание — смерть. Леди Фоксуорт, через два дня вас повесят. А рядом с вами предателя, которого вы укрывали в своем доме. Да будет Бог милосерден к вашим душам.

В зале воцарилась тишина — все взоры обратились на стройную, красивую женщину, чья жизнь будет оборвана в расцвете лет. Многие считали, что неразумно убивать такое прелестное создание, и Алекса была им благодарна за сочувствие, которое прочла в их глазах. У нее оставалось всего два дня, чтобы дышать воздухом, мечтать о будущем, которое никогда не наступит, о любви того, кто ее предал.

Узнай Лис о том, что с ней случилось, он нашел бы способ ее спасти. Но она не знала, жив ли он.

— Вы хотите что-нибудь сказать, леди Фоксуорт?

Алекса заколебалась было, но потом она выпрямилась и повернулась лицом к взволнованной публике. Она побледнела, и ей пришлось стиснуть руки, чтобы унять дрожь. Но голос ее звучал уверенно и ровно:

— Вы несправедливы. Не только по отношению ко мне, но и по отношению к американскому народу. Не стану скрывать, что борьба за свободу и независимость вызывает у меня восхищение. Если это — преступление, то я готова в нем признаться. Можете меня повесить, и я стану еще одной мученицей в борьбе за свободу и справедливость.

Алекса удивилась, услышав приветственные крики. Быть может, Адам тоже захотел ее подбодрить? Но он только мысленно был с ней. Никогда еще он не любил Алексу так, никогда так ею не восхищался. Но он не мог ей об этом сказать. Не мог подойти к ней. Гвен следила за каждым его движением. И он стоял рядом с ней, пока Алексу не вывели из зала и не втолкнули в экипаж.

Ее ужин стоял на столе нетронутым, на том самом месте, куда поставил его Бейтс. Обычно он просто пропихивал его сквозь окошечко, но на этот раз решил войти в камеру, чтобы помучить узницу.

— Разве я не предупреждал вас, что вы будете болтаться на веревке? У вас осталось немного времени, миледи. Одно ваше слово — и я с радостью скрашу ваши последние часы.

Алекса молчала. Пусть себе бормочет. Она была слишком ошеломлена, чтобы реагировать на его бредни. Не добившись от нее ответа, Бейтс оставил ее в покое. Алекса, терзаемая отрывочными мыслями о жестоком предательстве Адама и тем, что Лису таки не удалось появиться в последний момент и спасти ее, уснула.