Леди Лёд

Ритуал объединения судеб, как называла его мама, принято проводить на ледяной вершине горы Судеб. В эту ночь по преданиям предки следили за таинством брака, чтобы все происходило согласно обычаям, согласно воле сердец. В моей груди теплилась надежда, что прародители увидят, какой ужас желает сотворить с моей жизнью огненный волк, и не одобрят этот союз, посчитают его низким и недостойным своего потомка. Но вот я медленно иду по ледяной дороге в одной льняной сорочке и не чувствую холода, потому что все мои переживания сейчас направленны в одну сторону: я ненавидела того, кто стоял напротив. Я страстно желала оказаться далеко отсюда, чтобы все происходящее было лишь дурным сном. Звезды и полная луна свидетели – я шла на смерть. Долгую и мучительную смерть рядом с оборотнем, которого я ненавижу всем сердцем.

Шаг за шагом приближалась к самодовольно ухмыляющемуся мужчине в таком же одеянии, который стоял рядом с мерцающим, сотканным будто из снежинок алтарем, и ждала, когда же предки остановят все это. Но ничего не происходило. Время шло мучительно медленно. Шаг за шагом я приближалась к своему врагу. Гулкие удары сердца разносились по зимней тиши, а по моим щекам текли слезы. Мне хотелось оказаться где угодно, лишь бы подальше от этого сального вожделеющего взгляда. Шаг за шагом я приближалась к своей гибели. Ведь после обряда истинной пары рядом с огненным волком жить мне останется недолго.

Какая ирония. Обряд истинной пары, тот самый, что не принято проводить даже между парами, обретшими друг друга, с Леди Лед может провести любой желающий оборотень. Быть идеальной парой для каждого зверя – проклятье.

— Дорогая, – в тишине раздался напряженный голос Морфаера. В этот миг до меня дошло, что я уже несколько минут стою посередине ледяного пути.

Первым желанием, когда я взглянула в святящиеся злостью глаза, было убежать. Бежать по горам босой, в одной сорочке, лишь бы подальше от огненного волка. Умереть в буране, лишь бы не делить ложе с этим кровожадным убийцей, который так запросто обрек тысячи мирных жителей на смерть. Но я понимала – это глупо. Идя на гору Судеб, я видела вооруженных волков, готовых в любой момент догнать меня, схватить и приволочь к ногам своего правителя.

Я сделала еще один шаг. Мое время придет. Я не рожу ему наследника, убегу, не позволю распоряжаться своей жизнью. Пусть мне всего шестнадцать, но я не прогнусь, не сломаюсь. А потом отомщу за свой народ. Отомщу!

Все, что происходило дальше, было для меня в тумане. Вот Морфаер надрезает наши запястья и на алтарь капает кровь. Капли из его запястья напоминают мне алый огонь, обволакивающий кровь из моих жил на дне алтаря. Морфаер говорит какие-то слова на древнем языке, я все это время пребываю будто бы в трансе. Алая кровь на белом снегу впитывается и смешивается, после чего вспыхивает ярким огненным лучом, устремляясь ввысь. В этот же миг с неба падет звезда, в воздухе превращаясь в огромную, светящуюся серебристым свечением, снежинку. Луч со снежинкой танцуют страстный танец борьбы и наконец объединяются, после чего падают на алтарь.

Все вокруг погружается во мрак. Резкая боль под левой грудью заставляет меня упасть на колени перед Морфаером, а из глаз брызжут слезы.

— Моя, – рычит огненный волк и срывает с меня сорочку.

Все, что происходило дальше, навечно врезалось в мою память как один из самых ужасных моментов моей жизни. Я пыталась абстрагироваться, бездумно глядя на луну в окружении подружек-звезд и кляня чертовых предков, что не остановили эту проклятую церемонию. По моим щекам текли молчаливые слезы, а Морфаер то и дело возвращал меня к реальности то больно потянув за волосы, то ударив по лицу или прикусив до крови мою шею. К режущей боли внизу живота я привыкла быстро, но вот слезы, катившиеся из глаз, остановить так и не смогла. Хотя, честно говоря, и не пыталась.

Когда эта мука закончилась, меня оставили лежать на холодном снегу. В этот миг я была за это даже благодарна, мне не просто не хотелось что-то делать и куда-то идти, – в это мгновение мне не хотелось жить. Мое тело осквернили. Еще одна слеза скатилась по щеке, и я машинально вытерла ее тыльной стороной ладони. Охватив свои колени руками, я лежала на подтаявшем от тепла тел снегу и не видела ничего вокруг. В эти минуты ненависть, поселившаяся в моем сердце при первых же словах огненного волка, дала корни. Ненависть, словно близкая подруга, обнимала мое сердце своими холодными руками, заставляла его биться, заставляла меня жить.

— Вставай! – меня схватили стальным захватом горячих рук за запястье и рывком поставили на ноги. Подняв глаза, взглянула на новоявленного мужа и единственное, что почувствовала – отвращение. Пустота внутри меня разрасталась, обволакивая мое сердце, и встретившись с ненавистью, поразительно быстро нашла с ней общий язык. Гнева не было, как, впрочем, и злости. Только пустота с привкусом ненависти.