Леди Лёд

Вечера мои в последнюю неделю были спокойными, что меня радовало. Морфаер со своим войском захватывал очередной клан, а я тем временем проводила время в библиотеке. За целый год мне удалось раздобыть много информации о порталах, которую я аккуратным разборчивым подчерком переписывала в тетрадку. «Надеюсь, мне это пригодится», – поглаживая обложку, утешала себя, так ни разу и не попытавшись применить знания на практике.

Ирма приходила каждое утро, а уходила после подачи ужина. Меня это молчаливое пребывание рядом напрягало, ведь из-за нее мне пришлось изменить свой привычный распорядок дня. В ее присутствии я не решалась идти в библиотеку. Мало ли, вдруг расскажет Морфаеру, какие книги читает его жена, и тогда мне вновь запретят покидать комнату.

Первое время я чувствовала скованность служанки, поэтому старалась не пугать девушку своими разговорами. Но мне было скучно, от чего я всякий раз пыталась осторожно завести беседу, и понемногу мне удалось разговорить девушку. Неизвестно, какие распоряжения на мой счет дал ей волк, может быть, из-за этого она меня так боялась. Постепенно из движений и мимолетных взглядов девушки пропал испуг, и я попыталась разузнать о ней немного больше.

— Как ты попала в этот замок? – как-то раз решилась спросить, глядя в окно.

— Меня подарили в обмен на прекращение войны, моя госпожа, – тихий надломленный голос позади меня пробудил боль в моем сердце.

Раны, нанесенные огненным волком и его проклятой войной, еще не успевшие затянуться, снова закровоточили. После слов девушки из моей груди выбило весь воздух, а на глаза навернулись слезы. Невольно я ощутила какой-то трепет к этой совсем молоденькой девочке. Мне, как никому другому, было понятно ее чувство растерянности, ее надломленность. Бедная девочка, можно сказать, пережила то же, что и я.

Смахнув тыльной стороной ладони слезы с глаз, обернулась и посмотрела в глаза своей служанке. В их глубине я увидела затаенную боль, обиду и что-то еще, что разобрать мне не удалось, но эти искры напоминали ненависть. Я понимала ее. Я так же, как и она, ненавидела Морфаера всей душой, всем сердцем, презирала огненного волка, искалечившего столько судеб.

— Откуда ты? – справившись с эмоциями, спросила. Мне захотелось ей помочь, но чем – я не знала. Находясь в таком же плену, что и она, мне захотелось стать ей другом, захотелось подарить ей поддержку, чтобы она поняла – она в этом мире не одна. За целый год, что я провела в этом замке ни с кем толком не общаясь, мне нестерпимо захотелось дружеского участия, разговоров ни о чем, посиделок за чашкой чая. Возможно, с моей стороны это было эгоистично, но так хотелось простого человеческого тепла.

— Из Мираоса, клан черных лис, моя госпожа, – отводя глаза, в которых отразилась боль, ответила служанка.

— Прекрати, пожалуйста, меня так называть. Когда никто не видит, зови мне просто Адель, – чуть более бодро, чем собиралась, попросила девушку. – Может, выпьем чаю с пирожными, и ты мне все расскажешь? Если захочешь, конечно.

К чаю девушка не притронулась, только чуть-чуть надкусила одно печенье и все. Состояние моей служанки начинало меня беспокоить. «Что с ней сделал этот проклятый волк?» – глядя на опущенную голову, думала я. Неожиданно для самой себя я прониклась симпатией к юной служанке. Хотя у нас не такая большая разница в возрасте, ее я почему-то воспринимала значительно младше себя, – может быть, причина в её тонкой фигурке, а может, виной тому были пережитые события, искалечившие во мне ребенка.

Сидеть за чашечкой чая днем стало нашей маленькой традицией. Каждый день, кроме тех, что в замке проводил Морфаер, мы устраивались за журнальным столиком для чаепития и отвлеченных бесед. Вначале я боялась поднять не ту тему, невольно ранив Ирму, ощущала неловкость в своих фразах и движениях, но постепенно робость стала отходить, и я все больше начала чувствовать отдачу, как мне казалась, некоего тепла от собеседницы.

Ирма оказалась любознательной и начитанной девушкой. Мы много говорили о литературе, музыке, искусстве, стараясь обходить болезненные темы стороной. Служанка увлекалась живописью, но сейчас заниматься любимым делом у нее не было возможности, так что оставалось делать украдкой наброски на салфетках. Я видела эти рисунки, и меня они поразили. По большей части это были лица, схематично изображенные карандашом, но что-то в них цепляло, не давало покоя, заставляло вглядываться в глаза и искать ответы. Ирма передавала характер людей в своих рисунках.

— У тебя талант! – воскликнула я, когда увидела лицо привратника на одной из салфеток. Старый гордый огненный волк был изображен удивительно точно: нос с горбинкой, цепкий и суровый взгляд бывшего военачальника да поджатые губы – на меня будто смотрел сам человек.

Служанка улыбнулась, отведя руки за спину, словно что-то прятала от меня. Что нашло на меня в этот момент – не знаю, но любопытство и веселость заставили сквозь улыбку проговорить:

— Что это там у тебя? – В ответ получила улыбку от Ирмы, но рука ее по-прежнему оставалась за спиной. – Покажи!