Леди Макбет Маркелова переулка

Валера тем временем, глянув на тещу, деловито прошагал к сарайчику, вынес табурет с тазиком, установил нехитрую конструкцию на привычное место около забора. Так же деловито сходил в дом, принес ведро воды, опрокинул в таз. Грубо опрокинул – вода выплеснулась фонтаном, окатив брызгами и Валеру, и Надю. Чертыхнулся, и ведро взвилось из его руки, отлетело далеко в сторону, с грохотом шмякнулось о землю.

– А ведь он сейчас убьет тебя, Тань… – тихо констатировала Катя, прижав ладони ко рту. – И Никиту тоже убьет…

– Мам, прекрати, – спокойно проговорил Никита. – Никто никого не убьет. Я сейчас выйду и поговорю с ним по-мужски, объясню все.

– Нет… – тихо, но решительно выдохнула Таня, вцепившись Никите в плечо, – сиди, Никита, ты никуда не пойдешь. Екатерина Львовна права – он убьет тебя. Да, он может убить, я знаю… Нет, мне надо самой. Там же мама… Я пойду, Никит…

– Тогда мы вместе пойдем, – решительно поднялся с места Никита, увлекая к двери Таню. – Пусть будет, что будет! Идем!

Катя первая юркнула со своего стула к двери, встала, раскинув руки, проговорила, почти рыдая:

– Не пущу, сынок! Он же и впрямь тебя убьет, ты что, не слышал? Таня, скажи ему!

– Да, Никит, я знаю Валеру, он тебя убьет… Не ходи… Я сама…

– Пусти, мам…

– Не ходи, сынок!

Наверное, если со стороны посмотреть, довольно нелепая вышла у них сутолока у двери – кудахтанье, вскрики, хватание друг друга за руки. Пока все не обернулись на детский испуганный голосок:

– Мама, я боюсь…

У Кати от этого голоска подкосились ноги. Внучка Маруся стояла в коридорчике, терла кулачками припухшие спросонья глаза. Потом всхлипнула тихо, с писком, собираясь расплакаться.

– Марусь, не бойся, ты чего… – кинулась к ней с объятием Таня. – Все хорошо, Марусь…

– Мам, я же дома заснула, в своей кроватке!

– Да, ты спала… Потом я тебя сюда принесла…

– А зачем?

– Ну… Не могла по-другому. Прости меня, Марусечка.

– А кто это, мам? – осторожно разглядывая растерявшихся Катю с Никитой, тихо спросила девочка. – Эту тетю я знаю, она наша соседка…

– Это не соседка, Марусь. Это твоя бабушка.

– Кто? Бабушка? Прямо самая настоящая?

– Да. Самая настоящая.

– Такая же, как бабушка Надя? Значит, она тоже любит забор мыть?

– Ну… Нет, она не любит забор мыть. Она… Она…

– Да я и забор тоже могу помыть, Марусечка! – с радостной готовностью шагнула к девочке Катя, опустилась перед ней на корточки, ласково огладила по худеньким плечам. – Да, я такая же, как бабушка Надя! А ты моя внучка! И я очень рада… И очень тебя люблю…

Это «люблю» вышло досадно невразумительным, хлюпающим слезами. Быстро проглотила комок в горле, хотела повторить уже веселее, да не успела. К Марусе шагнул Никита, легко подхватил ее на руки, улыбнулся.

– Это твой папа, Марусь… – тихим эхом откликнулась Таня, придерживая девочку со спины, будто она могла упасть. – Помнишь, я тебе про него говорила?

– Конечно, помню. Ты говорила, что у меня есть еще один папа… Я потом спросила у папы Валеры, и он осердился, и кричал на тебя, помнишь? А ночью ты сильно плакала, я слышала… А что нам теперь делать, мам, сразу с двумя папами? Так ведь не бывает, правда?

– Да уж… – вздохнула Таня, мельком глянув в окно, и тут же лицо ее побледнело, вытянулось испугом. И шепот получился тоже испуганным: —Он сюда идет, Екатерина Львовна… Валера сюда идет…

Катя быстро обернулась к окну – Валера и впрямь широко шагал по двору, направляясь к их крыльцу.

– Так! Идите все в гостиную и сидите там тихо! Я сама с ним поговорю! – скомандовала она решительно и подтолкнула Никиту в спину.

– Мам, я сам… – попробовал тот возразить, но Катя уже шагнула к двери, выскочила на крыльцо и быстро захлопнула ее за собой. Услышала, как щелкнул автоматикой рычажок замка, и это обстоятельство придало уверенности. Катя зачем-то опустила ладонь в карман пиджака, нащупала ключ, сжала его в кулаке…

Валера стоял на нижней ступеньке крыльца, рассматривал ее желтыми от ярости глазами. Но голос прозвучал неожиданной вежливостью:

– Доброе утро, соседка. К вам вчера сынок приехал, да? И Татьяна с ребенком у вас? Я правильно догадался, уважаемая соседка?

– А с какой стати я вам должна докладывать, кто у меня в доме?

– Ну, ну… Ладно, не надо докладывать, и без того понятно. Скажите ей, пусть не боится, убивать не стану. Я тоже гордый, чего там. Любил ее, дурак… На руках носил… Она с пузом была, а я женился. Сука она после всего этого, что еще скажешь. Подлая баба сука. Ладно, пусть живет… А меня больше она не увидит, все. Передайте, нет меня больше. С-сука…

Развернувшись, Валера быстро пошел по двору, на ходу пытаясь прикурить сигарету. Катя выудила из кармана ключ, с трудом попала в замочную скважину – руки сильно тряслись. Приоткрыла дверь, юркнула в дом, перевела дыхание. В коридорчике стояла Татьяна, прижавшись спиной к стене, глядела на нее виновато.

– Я все слыша, Екатерина Львовна… Спасибо вам…

– Да ладно! Валеру твоего тоже можно понять, между прочим. Нельзя было как-то иначе все решить?