Леди Малфой (СИ)

— Я понимаю твое рвение, но сейчас нужно думать о том, что будет лучше для Гарри, а не действовать, руководствуясь какими-то вспышками благородства, — резковато сказал директор и сразу же смягчился: — Я одобрю любой твой выбор, но ты хорошенько подумай над этим. Подумай, Сириус, подумай…

Директор встал и направился к выходу:

— До скорых встреч, Сириус.

— До свидания, мистер Дамблдор, — Сириус встал и дождавшись, когда за Альбусом закроется дверь, подошёл к окну.

«Что этот старик себе позволяет?» — Блэк стукнул кулаком по подоконнику, шумно выдохнул и провёл рукой по волосам.

У него были все права на усыновление Гарри. Даже не право, а обязанность, и его судимость не являлась помехой, ведь она была признана ошибочной. Он консультировался у ведущего специалиста Мунго, который подтвердил, что во время пребывания в Азкабане он не помешался умом и никакие психические отклонения у него не наблюдаются. Он был денежно обеспечен и способен достойно воспитать ребёнка. Ничто не стояло у него на пути.

Сириус поправил ворот рубашки и уверенным шагом вышел из кабинета.

***

— Смотрите, что у меня есть, — довольно сказал Блэк, входя в малую гостиную, где его с детьми ждала Нарцисса, и показывая ей папку с документами.

Передав её кузине, он взял Гарри на руки.

— Теперь я его официальный опекун, — улыбаясь во все тридцать два, сказал он.

— Поздравляю, — искренне порадовалась Нарцисса, которая не ожидала, что все произойдет так быстро. — Мы обязательно должны это отпраздновать в узком кругу.

— Не откажусь, — ответил Сириус, опускаясь на диван и опуская мальчика на пол. — Маленький праздник нам точно не помешает.

Нарцисса улыбнулась:

— Рассказывай давай, как всё прошло?

========== Глава 21 ==========

И хотя Нарцисса Малфой очень привязалась к весёлому Сириусу и маленькому Гарри Поттеру, она была необычайно рада, когда Блэк переехал к себе на площадь Гриммо, после того, как две недели под чутким руководством Нарциссы учился ухаживать за ребёнком.

Что уж было говорить о Люциусе, который мечтал остаться наедине со своей семьей, с нетерпением ожидая момента, когда Блэк уйдёт, и он сможет заблокировать все камины, кроме одного, который Нарцисса оставила за собой, желая время от времени интересоваться делами Сириуса.

Сейчас Малфой наслаждался тишиной утреннего мэнора, любуясь белоснежностью потолка в спальне.

И хотя он явно недолюбливал кузена Нарциссы, он был рад, что тот немного пожил у него. Ведь весть о том, что оправданный в Визенгамоте Блэк усыновил героя Магической Британии, была позитивно воспринята обществом. А учитывая то, что сам Сириус некоторое время находился под опекой Малфоев, которые и похлопотали над пересмотром его дела, то социальный статус Люциуса немного поднялся из того дна, куда он скатился после падения Волдеморта. А такое позитивное изменение не могло не радовать Малфоя-старшего.

Он планировал держать Блэка и его крестника к себе поближе, пытаясь ещё немного обелить конкретно запятнанную репутацию. Немного корысти ещё никому не мешало.

Люциус принял полусидячее положение и взглянул на левое предплечье. Полуожившая метка беспокоила его и Северуса, который также отметил некую активность клейма в мэноре Малфоя.

Оба были прекрасно осведомлены о крестражах и знали предположительные пути их уничтожения, но не спешили разобраться с дневником, опасаясь, что лишь умножат силы Волдеморта, а не уменьшат их.

Они сомневались в надёжности известных им способов уничтожения крестража: адском пламени и яде василиска, а поэтому добрую часть свободного времени проводили в поисках ответов на интересующие их вопросы.

Параллельно они искали другие возможные крестражи Тёмного Лорда, но на данном этапе их попытки были тщетными. Малфой всё надеялся, что пророческий дар Нарциссы снова возьмёт свое и облегчит ему жизнь, но ничего не происходило.

Он перевёл нежный взгляд на жену, не перестававшую удивлять его своим отличием от прежней Нарциссы. Новая Нарси была живой, шебутной, энергичной, и в то же время до предельности серьезной. Нежной, но готовой на жестокие поступки. Её красота сочеталась с гибким аналитическим мышлением и некой чарующей коварностью. Она была необъяснимым миксом из чувств и действий, которые заводили его в тупик. Эта многогранная личность чаровала его.

Время от времени он с удивлением ловил себя на мысли, что был рад смерти истинной Нарциссы, которая в последнее время убивала его своей угрюмостью и слабохарактерностью. Война выдавила из неё последние соки, и она превратилась в безвольную куклу, полюбившую тихо плакать ночью, делая вид, что ничего не происходит.

От неё так и сквозило безжизненностью и апатией, и она убивала в нем любые тёплые порывы. Они жили в каком-то абсурдном замкнутом круге, который разорвало её самоубийство.

Он снова перевёл взгляд на лежащую рядом женщину и улыбнулся.