Леди Малиновой пустоши

Собрав свои вилки в походную сумку, поехала к кузнецу. Тот долго вертел в руках мои задумки, слушал, что я горячо ему втолковываю, словесно и помогая в этом процессе неизменным размахиванием руками. Потом, бурча себе под нос нечто вроде — "И чего только эти лэрды не выдумают!", сказал, что сделает. Заодно заказала ему лопатку для торта и венчик. В конце концов, попаданка я или нет? Для лопатки нашла в доставшейся мне доле мужа Мэри гнутую — перегнутую серебряную чашу, из нее же кузнец и лишние зубцы для вилок сделает. В общем, будет у меня дорого-бохато, как в лучших домах.

Посмеиваясь над собой, вышла от кузнеца и поехала посмотреть на социальный дом. Там пока шло все нормально, все по плану, ещё с неделю и можно будет устанавливать перекрытия, настилать потолок и строить крышу. Думаю, к холодам завершим строительство. Поездив по своей округе, немного успокоилась и двинулась домой. Там меня ожидал несчастный случай.

Оказывается, мужики, работавшие на лесозаготовке, решили привлечь к работе ещё одного парнягу, родственника одного из лесорубов, пришедшего к родне на заработки. Поскольку проинструктировать его на тему техники безопасности никто не удосужился, да просто и не знали мы о новичке, то повел он себя безответственно, не отошёл от падающего дерева на нужное расстояние. И отскочивший веткой его ударило по плечу. Рука висела плетью и при попытке поднять ее, парень оглашал округу воем. И что интересно — когда парня взяли на лесосеку, меня не спрашивали, а случилась беда — притащили его ко мне. Но я ведь не врач и даже не знахарка! У меня лишь доставшиеся от Мэри знания травницы. А тут явно травки не помогут. Но глядя на выжидающие лица мужиков, я сдалась.

Осторожно ощупала руку парня, вроде боли он не почувствовал, нигде ничего не скрипело и не хрустело. Но двигать рукой он не мог. Начала смотреть выше — вот тут и хрустнуло, и парень взвыл раненым буйволом. Перелом ключицы. Ну, это я так думаю. Когда-то, мой племянник, сын младшей сестры, катаясь на велосипеде, упал и сломал ключицу. Так ему просто наложили повязку, как офицерскую портупею и подвязали руку на косынку и все. Через четыре недели скакал как новенький. Попросив Крессу принести старую простынь, принялась сооружать пострадавшему повязку, как я ее помнила. Потом напоила его обезболивающим отваром и отправила домой. Ффуу… теперь они точно со всеми болячками бегать ко мне будут, а Грегору хвоста накручу, этих особо умных контролировать надо нещадно!

Ещё проверила как дела в будущей стеклодувной. Там штукатурили стены, заделывая все щели. И печники занимались большой печью. Как сказал мастер, еще не меньше недели и будет работать. Отлично, я рада, думала, дольше растянут. Как раз и отделка тут закончится. Неожиданно у мастера появился вопрос по мне.

— Леди Мэри, я вот хотел бы себе в доме такую печь сделать, вы не против?

Я изумилась.

— Помилуй Господь, почему я должна быть против? Конечно, если вы хотите, то стройте себе! Я вам деньги плачу, а уж вы сами договаривайтесь с гончаром насчёт кирпича, глины и песка у каждого во дворе хватает. Пропорции смеси я вам дала, так что дерзайте! Хотите дополнительно утепляться? Настилайте полы, потолок, поднимайте крышу, штукатурьте стены. Много что можно улучшить.

Мастер вернулся к работе довольный. Да, однако, мои мастера не останутся без работы, скоро все мои строители поймут преимущество теплого жилья.

В гончарне тоже кипела работа. Иннис занималась своей росписью, Бернис расписывала личики следующей партии кукол, предыдущие уже были покрыты глазурью и выглядели очень даже хорошенькими. Рядом с Бернис сидела Юна, девочки всё-таки подружились. Она шила туловища для готовых уже кукольных головок. Первую куклу ей помогла сшить мама, а теперь Юна сама шила. Туловища решили делать простые, без вторичных половых признаков, не те времена… Но выходило у девочки аккуратно и даже ручки кукольные получались с пальчиками. Для набивки использовали промытую, чистую шерсть овец. После Юна придумает наряды для кукол. Мы решили, что будут как благородные леди, так и куклы в национальных шотландских нарядах.

А Бернис по-прежнему, кроме кукол, набивала руку в росписи бракованных изделий. Я честно их глазировала, обжигала и отдавала девочке. Она их бережно складывала у себя в шкафу. Не могу сказать точно, но, как мне кажется, она хотела бы немного посуды подарить своим сестричкам, она их любит. Мы с ней договорились, что ее заработанные, как горничной, деньги я буду хранить у себя, если она пойдет на ярмарку, то выдам, сколько попросит. А когда идёт навестить семью — денег давать не буду. Иначе мачеха, если не выклянчит, то просто отберёт. Я предлагала, чтобы Бернис хранила деньги у дяди, но она решила, что у меня лучше.

Кстати, рядом с Юной сидела и ее страшненькая кукла Мэри. Я спросила девочку.

— Юна, ты теперь, наверное, выберешь себе новую, красивую куклу?

Девочка испуганно схватила свою куклу, прижала к себе и тихонько сказала.

— Нет, моя Мэри лучше всех! И она красивая!

Ну, раз ребенку нравится…